энергии и опасности.
Сердце Джесси бешено забилось. Росс был великолепен. Смуглая кожа покрывала рельефные мускулы — от него так и веяло силой. Потертые джинсы сидели на нем как вторая кожа.
Жара летнего дня стала испепеляющей.
— Значит, Тимбер не испугал тебя? — Вопрос Росса застал ее врасплох. Интересно, он заметил, как она разглядывала его?
— Ни одно существо с четырьмя лапами и хвостом не может испугать меня.
— Тогда ты должна бояться меня.
— Почему?
— А Марк тебе не сказал?
— Никто ничего мне не говорил, — ответила Джесси. — Кроме Сары, которая попросила меня позвать тебя к ужину и сказать, что Алекс едет сюда.
— Мне не нужен Алекс. А об ужине ей известно не хуже меня. Марк и я под одной крышей? Плохая мысль.
Джесси все еще стояла на пороге. Он испытующе смотрел на нее, словно обдумывал какое-то решение. Джесси переминалась с ноги на ногу, чувствуя себя неловко.
Когда она решила, что пора уходить, Росс распахнул перед ней дверь. Тимбер остался у его ног.
— Он скучал по тебе, — сказала Джесси. — Он не сдвинулся с места, пока ты не приехал.
— Он чувствует неладное, — ответил Росс.
Джесси вошла в комнату. Она не была похожа на жилище холостяка. Украшенная индейскими пледами и поделками, она излучала тепло и отражала индивидуальность хозяина. Полки были заставлены книгами, за исключением одной, где расположились куклы в нарядных костюмах, созданные искусными руками индейских женщин. Джесси подошла ближе к полке, любуясь маленькими затейливыми фигурками. Она однажды видела частную коллекцию таких кукол у одного преподавателя университета Эмори и знала, что они должны стоить кучу денег.
— Это ценная коллекция.
— Для меня, — просто ответил он.
— Для многих людей.
— Меня не волнуют другие люди, особенно те, кто коллекционирует их ради забавы.
— А ты для чего их собираешь?
— Я спасаю их от продажи в частные коллекции, где их никто не увидит, кроме владельцев. Это наследство, которое принадлежит людям, создавшим его. — В его голосе зазвучала неподдельная страсть. — Однажды оно вернется к ним, а до тех пор я буду следить, чтобы коллекция не попала в чужие руки.
Ответ Росса поразил ее, приоткрыв многогранность его натуры. Сможет ли она когда-нибудь узнать его по-настоящему и понять?
— Как куклы оказались у тебя?
— Я уже много лет собирал их по одной. Обычно, когда старый индеец умирает, его дети продают все, что считают ценным. Они часто не догадываются об истинной цене этих кукол. — Росс взглянул на нее. — Их не волнует собственное наследие, но когда-нибудь все изменится…
Джесси понимала Росса. Он никогда бы не продал ни одну из этих фигурок, а она не представляла себе жизни без своих фарфоровых Лошадок.
Она встретилась с ним взглядом, и его глаза изменились, потеплели.
— Ты понимаешь, правда?
Ей не пришлось спрашивать, что он имеет в виду.
— Да. — Она не стала рассказывать ему о своей коллекции, которая напоминала ей о мире, где не было одиночества.
Сейчас, с Россом, она забыла об одиночестве, которое было ее спутником многие годы.
Джесси вглядывалась в его лицо. Оно было знакомым и в то же время совершенно другим. Он сбросил маску, и ничто не скрывало его чувств. Джесси увидела в нем ранимость, которой раньше не замечала. Сегодня с ним обошлись несправедливо и причинили боль, и она знала, что дала о себе знать старая рана.
Джесси подняла руку и нежно коснулась пальцами его щеки. Она сделала это неосознанно, повинуясь порыву.
Она хотела показать, что не верит намекам Марка.
Джесси подняла на него глаза. Его глаза напоминали тлеющие угли.
Или это она тлела, готовая разгореться от малейшего дуновения. Когда Росс обнял ее за плечи, ей показалось, что на ней нет одежды — так остро она почувствовала тепло его рук.
Он целовал ее, сначала очень нежно, потом со все возрастающей страстью. Его язык, лаская и дразня, исследовал тайные глубины ее рта. Джесси вновь ощутила, как желание разгорается в ней и подхватывает, словно приливная волна.
Внезапно он оторвался от ее губ и чуть отстранился, не сводя с нее взгляда.
— Черт, Джесси, ты не должна быть здесь.
— Почему?
— На это есть много причин.
— Существует лишь одна важная.
Его дыхание, словно легкий бриз, овевало ее кожу.
— Какая же?
— Если ты не хочешь, чтобы я была здесь.
Сказав это, Джесси поразилась собственной откровенности.
Росс приподнял ее подбородок и заставил взглянуть на нее.
— Я хочу тебя слишком сильно, Джессика.
— Как это может быть?
Росс издал странный звук. Она готова была поклясться, что он засмеялся, если бы лицо его не сохраняло серьезное выражение.
— Меня только что обвинили в покушении на убийство. При таком повороте событий тебе лучше держаться от меня подальше.
— Марк не это имел в виду.
— Он имел в виду именно это. — Росс с горечью усмехнулся. — Но прежде всего он политик. Думаю, что по зрелом размышлении Марк решит не давать делу ход, потому что семейные дрязги плохо скажутся на его репутации и помешают в президентской кампании.
— Президентской?
— У него далеко идущие планы. Вряд ли он выдержит ее, но ему нравится говорить о своих перспективах. Сейчас же он стремится попасть в сенат.
Джесси была совершенно сбита с толку. Только что они были охвачены огнем взаимного желания, и вот он совершенно спокойно рассуждает о грандиозных планах Марка. Старательно скрывая от Него свои эмоции, Джесси спросила самым обыденным тоном:
— Он выиграет?
Росс равнодушно пожал плечами, и у Джесси сжалось сердце. Она только что получила еще одно доказательство того, как мало для него значит.
— Кто знает. С достаточной суммой денег его шансы высоки. Марк говорит людям то, что они хотят услышать. И людям он нравится. Тебе ведь тоже нравится Марк?
Она посмотрела на него и кивнула.
— По словам Сары, он чувствует, что ты стоишь у него на пути, не давая продать ранчо.
Росс снова пожал плечами:
— Марк заблуждается. Это Сара стоит у него на пути. Пока она жива, она не позволит отдать ранчо в чужие руки. — Помедлив, он добавил: — Марк также считает, что я оказываю плохое влияние на Холла и Эйприл.
Джесси пришло в голову, что Марка гораздо больше беспокоит Эйприл, чем Холл.
