Она перевела на него свой взгляд и тут же поддалась магнетическому воздействию его неправдоподобно голубых глаз. На ней сфокусировалось его желание, его жажда. Сила харизмы Джондалара – неосознанной и оттого еще более мощной – застала ее врасплох. Барьеры, столь тщательно воздвигавшиеся ею все эти годы, дабы оградить себя от боли, разом рухнули. Она вновь стала такой же открытой и ранимой, какой была прежде.
– Джондалар…
Ее интонация не оставляла сомнений.
– Я… Я много думал сегодня. – Он с трудом находил нужные слова. – Тонолан… Мой брат… Долго ходили вместе. Теперь он полюбил Джетамио и хочет остаться. Если ты… Я хотел бы…
– Эгей, вы, двое! Все хотят есть, да и еда стынет… – Заметив, как смотрят друг на друга его брат и Серенио, Тонолан осекся и добавил уже совсем иным тоном: – Ох… Прости, Брат… Кажется, я вам помешал…
Они тут же отшатнулись друг от друга. Момент был упущен.
– Все нормально, Тонолан. Нам не следовало так задерживаться. Поговорить мы сможем и потом, – ответил Джондалар.
Он вновь посмотрел на Серенио. Она казалась смущенной и испуганной, как будто не понимала, что на нее нашло в эту минуту и как ей восстановить щит былого самообладания.
Они вошли под козырек и тут же почувствовали тепло большого костра, полыхавшего в главном очаге. При их появлении присутствующие стали занимать места возле Тонолана и Джетамио, которые стояли на центральной площадке, находившейся за костром. Праздник Обета являлся началом продолжительных празднеств, кульминацией которых были Брачные Торжества. В течение всего этого периода общение и контакты будущей пары строго регламентировались.
Присутствующие образовали широкий круг, в центре которого стояли Джетамио и Тонолан. Они держались за руки и смотрели друг на друга так, словно желали подтвердить обет верности и поделиться своей радостью со всем миром. Шамуд сделал несколько шагов вперед. Джетамио и Тонолан опустились на колени, чтобы целитель и духовный вождь племени мог надеть на их головы венцы, сплетенные из веток цветущего боярышника. Они продолжали держаться за руки и тогда, когда их повели вокруг костра. Все прочие последовали за ними. Трижды обойдя очаг, они вернулись на прежнее место. Круг их любви объял собой всю Пещеру племени Шарамудои.
Шамуд вновь приблизился к будущей паре и, подняв руки, возгласил:
– Жизнь – это круг, который начинается и заканчивается Великой Матерью, Первой Матерью, тяготившейся своим одиночеством и потому решившей создать все живое. – Его громкий, звонкий голос отражался эхом от дальней стены вымоины. – Преблагая Мудо – наше начало и наш конец. Из Нее мы выходим и в Нее же мы возвращаемся. Все, что мы имеем, дарует нам Она. Мы – Ее дети, ибо Она – источник всяческой жизни. Она одаривает нас от щедрот Своих. Мы живы Ее телом – пищей, водой, кровом. От Ее духа исходят дар мудрости и доброты, таланты и способности, вдохновение и дружество. Но самый великий Ее Дар – всеохватная любовь. Великая Мать Земля черпает радость в счастье Своих детей. Она радуется нашей радостью и потому ниспосылает нам чудесный Дар Радости. Обретая сей великий дар, мы славим Ее и кланяемся Ей. Своих избранников Она наделяет еще большею наградой – Даром созидать Жизнь. – Шамуд выразительно посмотрел на молодую женщину. – Джетамио, ты относишься к числу этих счастливцев. Восславь Мудо, и Она наделит тебя даром Жизни, – ты сможешь привести в мир нового человека. И помни – Дух Жизни приходит от Великой Матери и принадлежит только Ей. Тонолан, когда ты примешь на себя обязательство заботиться о другом, ты уподобишься Той, Которая заботится обо всех нас. Должным Ее почитанием ты сподобишься творящей силы, которая сможет наделить детей этой женщины или любой другой избранницы Мудо твоим духом. – Шамуд обвел взглядом соплеменников. – Каждый из нас может стать обладателем этих даров. Не забывайте о должном отношении к своим ближним и к Той, Которой мы обязаны всем.
Тонолан и Джетамио заулыбались и, дождавшись, когда Шамуд отойдет назад, сели на плетеные циновки. Это служило сигналом к началу празднества. Молодой паре поднесли хмельной напиток, изготовленный из цветов одуванчика и меда, настаивавшийся с прошлого новолуния. Через какое-то время чаши с этим напитком были розданы и всем остальным.
Дразнящие запахи лишний раз напомнили им о тяжких трудах этого долгого дня. Скучать не пришлось и тем, кто остался на террасе, – об этом свидетельствовало первое блюдо, отличавшееся совершенно замечательным ароматом. Маркено и Толи, представлявшие родственное семейство Рамудои, поднесли Тонолану и Джетамио только что зажаренных, нанизанных на палочки сигов, что были изловлены этим утром. Отвар ароматного лесного щавеля, листья которого превратились в буро-зеленую кашицу, служил соусом.
Джондалар немедленно оценил вкус этой необычной, неведомой ему приправы, прекрасно подходившей для рыбы. Вместе с первым блюдом по кругу были пущены и корзинки с какой-то снедью. Едва Толи уселась возле Джондалара, тот полюбопытствовал, что же находится в этих корзинах.
– Буковые орешки, собранные прошлой осенью, – ответила она и тут же стала рассказывать ему о том, как орешки с помощью маленьких кремневых ножей освобождаются от плотной коричневой скорлупы, как их поджаривают при постоянном помешивании в плоских корзинах и, наконец, обваливают в морской соли.
– Соль принесла Толи, – вмешалась в разговор Джетамио. – Это один из ее свадебных подарков.
– Толи, скажи, много ли людей Мамутои живет возле моря? – спросил Джондалар.
– Нет. Считается, что наш клан живет очень близко к Морю Беран. Большая часть Мамутои живет на севере. Мамутои – охотники на мамонтов, – гордо заметила она. – Каждый год мы отправляемся охотиться на север.
– Как ты смог сочетаться браком с женщиной из племени Мамутои? – спросил светловолосый Зеландонии у Маркено.
– Я похитил ее, – ответил тот, подмигнув полной молодой женщине.
Толи заулыбалась.
– Это правда, – кивнула она. – Разумеется, потом мы все уладили…
– Я встретился с ней во время своей торговой экспедиции на восток. Мы дошли до самой дельты Матери. Это была моя первая поездка. Меня не интересовало, из какого она племени – Шарамудои или
