Дилайле казалось, что у нее на лбу огромными буквами написано: «Я тебе изменила».
– Тогда почему ты меня не обнимешь? – Он опустил голову на подушки и смотрел на нее сверху вниз мутным взглядом. Его голубые глаза были налитыми кровью, веки припухли – результат беспробудного пьянства и недосыпа. Дилайла придвинулась к нему и робко обняла его. – Вот так-то лучше!
Уткнувшись ей в шею, он притянул Дилайлу к себе – испуганную и бесстрастную, мечтавшую лишь о том, чтобы он не надумал заняться с ней любовью. Смешно все получается! Всего несколько месяцев назад, в Брэдфорде, она только об этом и мечтала. На ее счастье, Чарли мгновенно уснул, сжимая Дилайлу в объятиях, с болтавшимися на лодыжках джинсами. Услышав его мерное дыхание, она наконец стала успокаиваться. По крайней мере, прошла паника. Дилайла глубоко вздохнула и посмотрела на Чарли: его голова покоилась на ее плече, загорелые сильные руки обнимали ее. Они с Чарли засыпали так много раз. Но то, что казалось естественным и желанным еще сутки назад, теперь пугало ее. Дилайла словно обнимала совсем другого человека. Да нет, дело не в нем – Чарли ничуть не изменился, изменилась она, Дилайла. Закрыв глаза, она попыталась не думать о том, что с ней произошло, и сосредоточилась на собственном дыхании. Скоро она уже дышала ровно – сон сморил ее.
Через пару дней Чарли прислал Дилайле шикарный букет (или дал свою кредитную карточку кому-то из сотрудников и попросил сделать это) и принес дорогие сережки от «Тиффани». Теряясь от смущения, Дилайла благодарила его, пожалуй, слишком горячо. И не решилась признаться, что у нее не проколоты уши. Она совершенно спокойно отнеслась к тому, что точно такие же серьги он в прошлом году подарил Никки на день рождения.
Через неделю все вроде бы вернулось на круги своя. На первый взгляд их отношения остались прежними: они выпивали в тех же барах, ужинали в тех же ресторанах, ходили на те же вечеринки и спали в одной постели. Но между ними словно возникла невидимая стена. Чарли этого не почувствовал. Полагая, что все уладилось, он перестал проявлять особое внимание и делать Дилайле подарки и стал прежним Чарли.
Чарли чувствовал себя абсолютно счастливым, только когда находился в компании друзей. Он обожал быть в центре внимания, заигрывать с девицами и напиваться. Он был молод, богат, красив и любил развлечения. Дилайла ему, несомненно, нравилась: она симпатичная и забавная, и им бывало хорошо и весело. Пожалуй, она нравилась ему больше всех предыдущих пассий, с каждой из которых он жил по нескольку месяцев. Чарли не хотел ссориться с Дилайлой, хотя и терпеть не мог сцен ревности. Он не хотел никаких сложностей. Конечно, Дилайла приревновала его к Никки, но вряд ли она могла сознательно устроить такое. Чарли никогда не был влюблен в Никки, но ему всегда льстило ее внимание. Таким уж он уродился и меняться не собирался. Он никогда не откажется от вечеринок с друзьями и заигрываний. Обычно это всего лишь легкий флирт. Кроме разве что того случая, когда он трахался с Петал в туалете ночного клуба в Ковент-Гарден. Но только потому, что она всю ночь к нему приставала. Дилайла об этом ничего не знает, а то закатила бы скандал. Она натура преданная, такие за всю жизнь ни разу никого не обманывают. А это значит, что беспокоиться тут не о чем. Отчасти именно поэтому он уговорил ее уйти из «Пентри». Чарли не хотел, чтобы все эти парни бесстыдно пялились на нее. К тому же ему нравилось, приходя домой, видеть у себя Дилайлу, радостную, веселую, ждущую его с нетерпением. У него от этого улучшалось настроение. Приятно, когда девчонка от тебя без ума, предана как собака. Та ссора ничего не изменила, Дилайла просто молится на него. Стало быть, и вести себя можно по-прежнему – получать удовольствие и ни о чем не думать.
На самом же деле все обстояло иначе. Дилайла превратилась в комок нервов. Чувство вины не покидало ее. Она была виновата и перед Чарли в том, что изменила ему, и перед Сэмом за то, как подло поступила с ним. Она не только обманула любимого человека, проведя ночь с другим. Этот «другой» был ее другом, и она позорно сбежала, пока он спал. Не самая лучшая ситуация.
Но она уже оказалась в этой ситуации, и нужно было искать какой-то выход. Легко сказать. Сделать – труднее. Поначалу Дилайла пыталась не думать о том, что произошло между ней и Сэмом, словно ничего и не было. Она умышленно избегала разговоров с Вивьен, включая автоответчик, – не хотела подвергать себя искушению раскрыть свою тайну. Но в конце концов ей пришлось взглянуть правде в глаза. Ее уловки не срабатывали. Она все равно об этом думала – каждый час, каждую минуту, каждую секунду, изо дня в день. Как могла она совершить предательство? Как могла переспать с Сэмом? Она снова и снова мучила себя этим вопросом. И всякий раз отвечала: она была пьяна, расстроена и оскорблена, ей требовалась встряска. Это могло произойти с ней и с другим мужчиной, но в тот момент рядом оказался именно Сэм.
Но так ли это? Могла ли она переспать с кем угодно? Или дело в чем-то другом? Когда прошло первое потрясение от содеянного, Дилайла заметила, что все меньше думает о Чарли и все больше – о Сэме. Она должна объясниться с ним, извиниться за то, что сбежала в пять утра. Собрав все свое мужество, она все- таки позвонила ему, но положила трубку прежде, чем он подошел к телефону. Что она ему скажет? «Привет. Извини за ту ночь. Да, кстати, ты случайно не нашел мои трусики?» Нет, это не телефонный разговор. И положа руку на сердце надо признать – вряд ли он вообще захочет с ней разговаривать. Ему, наверное, сейчас еще хуже, чем ей. Дилайла вообще мало что помнила из событий той ночи. Кроме одного. Она старалась забыть об этом, но тщетно. И ей было мучительно стыдно. Все дело в том чувстве, которое нахлынуло на нее, когда Сэм первый раз поцеловал ее в баре. Когда прикоснулся губами к ее губам. Дилайла не понимала, в чем дело: то ли ей все почудилось, то ли во всем виновато спиртное. Но в тот момент она почувствовала, как в голове взорвались тысячи ослепительных лампочек. Словно кто-то включил очень яркий свет. И ей вовсе не хотелось его выключать.
– Ты уже готова? Нам нужно там быть в восемь.
Чарли стоял в дверях, поигрывая ключами от машины. Дилайла послушно надела новый красный пиджак и поправила воротник. Меньше всего ей хотелось тащиться на открытие «Айсберга» – нового роскошного ресторана на Пиккадилли. Она бы с удовольствием смыла с лица всю косметику, сделала маску и, нацепив пижаму, уселась перед телевизором. Именно так, подумала она, и было бы в Брэдфорде.
– Ради бога, поспеши. – Его голос разнесся по всей квартире. Чарли был в отвратительном настроении: кто-то поцарапал крыло его «БМВ».
Поцеловав Фэтцо, Дилайла напоследок бросила взгляд в зеркало и стала осторожно спускаться по ступенькам. Она так и не научилась ходить на высоких каблуках.
Перед рестораном толпились репортеры – фотографировали приглашенных на открытие, которые позировали, чтобы потом сетовать на навязчивость журналистов. Знаменитости второго плана покидали лимузины с таким видом, будто они смертельно устали от фотографов и прессы, но при первой же вспышке начинали незаметно поправлять пиджаки и принимать выигрышные позы. Дилайла опустила глаза и спряталась за Чарли, который уже изобразил ослепительную улыбку. Впрочем, ей не грозит быть сфотографированной.
В «Айсберге» собрались те, кто еще не дорос до принадлежности к «сливкам общества». Загорелые футболисты с непременными спутницами-блондинками; фотомодели, стремящиеся к карьере поп-звезд; телевизионное начальство и множество «моделей«– куклоподобных девиц, снимавшихся когда-то обнаженными, а теперь зарабатывавших на жизнь тем, что их фотографии время от времени появлялись в бульварных газетенках – в обществе члена парламента, женатого футболиста, стареющей рок-звезды или всех троих сразу.
Чарли быстро нашел свою компанию за одним из столов с бокалами с шампанским.
– Привет, – промурлыкала Никки, сияя при виде Чарли. Выпятив губки, она протянула Чарли бокал, намеренно не замечая Дилайлу. – А мы все недоумевали: куда вы запропастились?
Чарли улыбнулся и отпил глоток шампанского.
– Ну ты-то ведь знаешь, как долго собираются женщины, – подмигнул он Никки.
– Только не я. Я одеваюсь меньше чем за минуту… и раздеваюсь тоже. – Никки захихикала и сжала руку Чарли.
Дилайла закусила губу. Все ясно: вечер будет таким же, как всегда.
– Я так и думала, что это была ты! – вылезла вперед радостная Вэнди со своим периферийным акцентом. – Я узнаю этот пиджак из тысячи! – Она так и сияла от гордости за свои сыщицкие таланты.
Дилайла недоуменно посмотрела на свой пиджак, потом снова на Венди.
– Ты это о чем?
– Я видела тебя на днях, рано утром. Ты ловила такси на улице Всех Святых. Я еще подумала, что очень
