— В том и суть, что у меня совершенно оригинальная концепция. Я хочу доказать, что Чацкий — сексуальный извращенец, у которого роман Софьи с Молчалиным только возбуждал мужской аппетит.
Литературовед Петро поднял на Киру проникновенный, чарующий взгляд. При этом он пододвинулся поближе. Понятно было, что ритуал первичного обольщения был у него отработан до тонкостей.
— Да бог с ним, с Чацким, — сказала Кира. — Пусть он будет хоть людоедом. Но почему вы со мной заговорили о Грибоедове, а не о чем-нибудь попроще? Как вы угадываете, о чем надо заговорить с девушкой, чтобы ее заинтриговать, вот что любопытно?
Парень оживился, гримаса томной скуки сошла с его лица. Он оказался уже совсем близко. Теперь только руку протяни — и она рухнет в его объятья.
— Приходится действовать большей частью по наитию, — объяснил он. — Ну, конечно, помогают кое- какие психологические наблюдения, почерпнутые из жизненного опыта.
— А осечки бывают?
— У кого их не бывает.
— И куда вы ведете девушку, после того как ее охмурите? К себе на квартиру?
Парень положил руку на спинку скамейки за ее плечом.
— Вы очень хороши собой, — сказал он. — И умны. Это редкое сочетание. Но во мне вы ошиблись. Я отнюдь не искатель легких приключений. И квартиры у меня нету. Была квартира, и даже с обстановкой, куда входили жена и собака. Я любил с ними разговаривать.
— Где же они теперь?
— Жена как-то неожиданно меня бросила, квартиру мы разменяли, а собака сдохла. От чумки. Вам не холодно?
Кира вовремя спохватилась. От литературоведа Петра исходило обаяние печали, которому она всегда была подвластна. Это был даже еще более опытный товарищ, чем она предположила вначале. А вдруг он не играет? Вдруг этого забавного и симпатичного юношу, как и ее, настигла и оглоушила вселенская тоска. И он мыкается по городу, как по пустыне, тыкается носом во все углы, не зная, куда спрятаться от предстоящей, еще неведомой беды и расплаты. Бедный пловец, выгребающий поломанным веслом в полузатонувшей лодке к занавешенному туманом берегу. Разве она таких не встречала прежде? Их угадать нетрудно, они неловко тянутся к общению, а глаза их пусты и повернуты в себя.
— Кого же вы больше жалеете, жену или собаку?
— Больше всего я жалею людей, которые думают, что они в этом мире надежно устроены. У них впереди жестокие разочарования.
«Нет, я ошиблась, — подумала Кира. — Это обыкновенный бабник-интеллектуал. Но с какой пленительно точной интуицией. Как он ловко перестроился на ходу».
— Пойду, пожалуй, — сказала Кира и нехотя поднялась.
Парень помедлил немного, потом поплелся за ней.
— Вы на метро?
— Наверное.
— Знаете, почему я к вам подошел?
— Знаю. Вы хотели спросить у меня про Чацкого.
Они вышли на оживленную улицу, и литературовед взял ее под руку. Он проделал это элегантно, когда она чуть не натолкнулась на зазевавшегося прохожего.
— Вы так и не сказали, как вас зовут.
— Кира. Но не надо меня провожать. Только время потеряете.
— Вы сидели на этой скамейке, как будто под дождем. У вас что-то случилось?
«Пока ничего не случилось, но может случиться?» — подумала Кира. Заботливо-фальшивый тон случайного ухажера стал ей нестерпим.
— Оставьте меня, пожалуйста. Мне надо побыть одной.
Петро упрямо шел рядом и руку ее не выпускал.
— Вы очень милый и интересный человек, — сказала она, — Но у меня отвратительное настроение.
— Может, сходим в кино?
— Не хочу.
— Обидно. С тех пор как ушла жена и подохла собака, мне ни в чем нет удачи. Чертовски обидно!
— Хотите, я дам вам телефон подруги?
Они уже стояли около метро. Парень наконец отпустил ее руку. Лицо его было задумчиво и строго. Очень красивое лицо. Такие лица врут самим своим существованием, ибо напоминают о гармонии, которой в мире нет и в помине. Кира не доверяла красивым лицам и потому удивлялась, как это ее угораздило выйти замуж за Гришу Новохатова, который был с виду хорошеньким, невинным ангелочком. Самое ужасное, что он, может быть, таким и был на самом деле. Это ее угнетало больше всего.
— Вам хотелось меня обидеть, когда вы сказали про подругу?
— Извините, я тороплюсь! До свиданья.
— Мне очень важно разобраться, почему от меня ушла жена, — сказал парень. — Я не успокоюсь, пока не разберусь.
Кира отвернулась от него и скоренько нырнула в метро. Литературовед так и остался стоять очаровательным, загадочным столбом посреди Москвы.
Она домой не поехала. Она не хотела, чтобы доверчивый, любящий муж видел ее в таком взвинченном состоянии. Да и давно подошло время навестить Галку Строкову, злосчастную подругу. Галка не звонила два вечера подряд, а это был зловещий признак. Видимо, Галка готовилась впасть в депрессию, и разумнее было повидать ее перед взрывом, а не после него. Галя Строкова жила в чудесном месте, возле парка Горького, где много зелени и по ночам близкое шуршание Садового кольца навевает волшебные сны. Около ее дома был уютный магазинчик, в котором почему-то никогда не было народа. Там Кира купила килограмм персиков.
Дверь открыла свекровь Гали Ангелла Кондратьевна, женщина с туманным прошлым.
— Ах, это вы, Кира! Очень кстати, очень!
«Так и есть! — подумала Кира. — Боже мой, так и есть!» Ангелла Кондратьевна, угадав ее мысль, скорбно склонила голову.
— Да, да, моя дорогая! Галина опять хандрит. Это ужас какой-то. Вы же знаете.
— А дети где?
— Кузя и Оленька на прогулке. Вы разве их не встретили? Они гуляют в скверике.
— Одни?
— Я же не могу оставить Галину, вы же понимаете. Она отказалась от ужина!
Кира обошла испуганную даму и толкнулась в Галкину дверь. Понятно, дверь была заперта изнутри — подлые Галкины штучки.
— Эй, открой, Галя!
— Кто это? — донесся слабый, истомный голос подруги.
Кира от возмущения притопнула ногой. Она подумала, что, как только дверь отворится, надо сразу врезать Галке по кумполу. Она часто об этом мечтала.
— Галка, открой, не придуривайся!
Послышались шлепающие шаги, будто мокрую тряпку волокли, Галя отперла и, не взглянув на подругу, вернулась в свое любимое плюшевое кресло, куда забралась с ногами и свернулась клубочком. Голова ее, как чалмой, была замотана махровым полотенцем, из-под которого торчали во все стороны черные прядки волос, как ежиные иглы. Она куталась в синий, теплый халат, расползающийся по швам от старости. Ее узенькое, нежное личико, казалось, все собралось в огромные, тревожные глаза.
— Смотреть на тебя неприятно, — сказала Кира. — Ты что же, и на работу не ходила сегодня?
— Нет.
— И по какой причине, позволь узнать?
— Кира, смени, пожалуйста, тон!
Кира достала из сумочки сигареты, положила их перед собой на журнальный столик.
— Дай мне сигаретку! — попросила Галя.
— Возьми.
