Моисей колебался:
— Ты собираешься драться с ищейками?
— Мы можем отстоять Логовище.
— Только не в том случае, если здесь есть другой выход, о котором ты не знаешь. — Моисей помедлил, затем кивнул:
— Ладно. Давай — иди погляди.
Он махнул стоявшему наверху часовому, и Хильдебранд с Янси по узкой тропинке пробрались в Логовище.
За час они обследовали каждый дюйм в доме и «мэрии» Томпсона. Денег нигде не было, сейф был пуст. По настоянию Хильдебранда пятнадцать постояльцев Логовища и шестеро вооруженных часовых провели совещание. Было ясно, что Томпсон бросил их и забрал с собой деньги. Один из присутствующих заявил, что как-то видел Томпсона, скорчившегося в приступе боли, и тогда остальные высказали вслух то, что давно уже было у них на уме: Томпсон болен.
Значит, далеко он уйти не мог, заключил Хильдебранд. И к тому же у Томпсона с собой деньги, куча денег. Их денег. Проклятый сукин сын.
Времени искать тайный выход у них не было. Хильдебранд предложил разделиться на две группы и отправиться в разные стороны на поиски следов. Тот, кто первый обнаружит что-нибудь, трижды выстрелит в воздух.
«Гости» Логовища перевернули вверх дном лавку в поисках оружия; там они ничего не нашли, но в подвале у Томпсона оказался ящик с винчестерами и патроны, спрятанные за бочонком вина. Из лавки они забрали все, что можно было унести, а остальное подожгли.
Никто не сомневался в том, что поскольку Томпсон забрал свою семью и скрылся, то скоро сюда нагрянет полиция. В порыве гнева бандиты подожгли гостиницу, дом Томпсона и конюшню, предварительно выведя оттуда лошадей, которых у Томпсона всегда было в достатке для тех, кому они могли понадобиться.
Логовищу суждено было сгореть. Пожар перекидывался с одного здания на другое.
Охваченные жаждой мести и денег бандиты оседлали лошадей.
* * *
Обернувшись, Кейн увидел зарево пожара и темную дымку в голубом небе. Пришпорив коня, он догнал Эверса и жестом показал ему назад.
Эверс повернулся в седле, и губы его дрогнули.
— Они обнаружили наше отсутствие, — сказал он.
Кейн кивнул.
Помедлив, Эверс нагнулся к сумке и, достав оттуда кобуру и пистолет Кейна, протянул ему.
— Либо они разбежались, либо отправились за нами в погоню, — сказал он и добавил тихим, угрожающим голосом:
— Я все-таки буду за тобой следить.
Кейн пожал плечами и застегнул ремень от кобуры.
— А винтовка?
— Если тебе нужно, у Ната на седле есть запасная, — коротко сказал Эверс и гневно добавил:
— Это все твоя работа.
— Томпсон умирает, — возразил Кейн. — Ты это знаешь. И ваши «гости» рано или поздно накинулись бы на вас. Они просто ждали удобного случая.
Эверс еще раз взглянул на него, отвернулся и поскакал к Томпсону. Все остановились и смотрели на слабые отблески зарева и плывущий по небу дымок. На лице Томпсона было написано сожаление, смешанное с болью. Взгляд Робина следил за струйками дыма. Ники посмотрела на Кейна и быстро отвернулась. Кейн не понял, что же она хотела от него скрыть.
В гибели Логовища отчасти виноват и он. Конечно, это был естественный поворот событий, но он ускорил их. Своей цели он добился. Как прибежища для бандитов, Логовища больше не существовало. Ему есть в чем отчитаться перед Мастерсом. Он должен быть доволен. Но у него на душе почему-то лишь пустота и усталость.
А Дэйви, может быть, это уже не поможет. И к тому же на нем, Кейне, возможно, будет лежать ответственность за гибель Томпсона и его семьи. Но сейчас времени рассуждать об этом у него не было — надо было спасаться.
Час спустя раздались три выстрела. Сигнал.
— Они напали на след, — сказал обессилевший Томпсон.
— А где же твои чертовы команчи? — спросил Эверс.
Нат пожал плечами:
— Ты же знаешь, что от них всегда было мало толку.
Кейн, поколебавшись, произнес:
— Выстрелы были едва слышны. Они от нас довольно далеко.
Все взгляды обратились на Томпсона. Он не мог выдержать долгой и напряженной скачки, преследуемый отрядом здоровых людей, твердо намеренных его поймать.
— Где здесь можно устроить засаду? — спросил Кейн. Он понял, что пришло время взять на себя командование их маленьким отрядом. До сих пор у него не было повода перечить Томпсону или Эверсу. Они двигались туда, куда он хотел.
— В часе езды отсюда, — сказал Эверс. — Там есть нагромождение камней, похожее на холм.
— Когда мы доедем туда, возьми Томпсона с семьей и отправляйся вперед, — распорядился Кейн. — Я останусь и задержу их.
— Да, как же, — покачал головой Эверс. — Так я тебе и поверил.
— Тогда оставайся со мной, — предложил Кейн. Нат Томпсон посмотрел на Робина, потом на Ники:
— Здесь останемся мы с Митчем. О'Брайен поедет с Робином и Ники.
Наступило долгое молчание.
— Без дяди Ната я никуда не поеду, — отрезала Ники.
— Я тоже, — вставил Робин.
Трое мужчин беспомощно переглянулись.
Молчание нарушил Кейн:
— Давайте доберемся до этих камней. Там и поспорим.
Томпсон кивнул, всеми силами пытаясь придать твердость своему жесту. Он снова задал приличную скорость, и остальные последовали за ним. Кейн даже думать не хотел, чего ему это стоило. Мысленно он выругался.
Поравнявшись с Ники, он поехал рядом с ней. Митч следовал позади. Робин улыбался во весь рот. Мальчик, казалось, совсем позабыл о грозившей им опасности, бегство было для него приключением, и Кейн его понимал. Робин еще не знал, сколь серьезно болен его дядя, и не осознавал, как велики ставки в этой игре. Перед Робином, который впервые в жизни оказался за пределами Логовища, открылся новый мир.
Кейн мысленно помолился за него. Это было ему отнюдь не свойственно. Хотелось бы ему, чтобы мир этот стал шире для Робина — и для Ники.
Если им удастся остаться в живых.
* * *
Когда Кейн и его спутники приблизились к возвышавшемуся над землей каменистому холму, солнце уже клонилось к западу.
Нат Томпсон едва держался в седле. Его шатало из стороны в сторону, и ему явно требовался опий.
— Я дальше ехать не могу, — сказал он.
Эверс спешился и помог своему другу слезть с лошади. Томпсон на мгновение скорчился, затем выпрямился и поглядел на остальных.
— Я хочу поговорить с Ники и Робином наедине, — сказал он.
Кейн переглянулся с Эверсом, и они оба отвели лошадей в сторону, попутно осматривая нагромождение камней в поисках подходящего места для засады. Они оба знали, что драгоценные минуты убегают, но вслух
