лет.
Кантон улыбнулся.
— Вы прекрасно держитесь. Вы можете дать фору любому мужчине, даже самому отчаянному головорезу, даже наемнику.
Каталина поймала его на слове:
— Не этим ли вы промышляли, мистер Кантон?
Лицо Марша расплылось в широкой улыбе, и Каталина поняла, что он не оговорился. В его намерения входило поддразнить ее, дать понять, что завеса над тайной его жизни может приподняться.
— Я этого не сказал. Я имел в виду, что из вас мог бы получиться отличный наемный убийца.
— Почему вы так думаете?
— Вы почти абсолютно надежный человек, мисс Кэт, но в вас есть несомненная жестокость и безжалостность.
— Вы описываете самого себя, мистер Кантон, — сказала Каталина.
— А я думал, вы скажете, что мы — два сапога — пара, — поддразнил ее Марш.
В голосе его звучала зловещая усмешка. Вместе с тем он был глубоко чувствен и вызывающе порочен. Капризное тело Каталины отозвалось на его призыв, на неприкрытое вожделение, что удивило и испугало ее.
Каталина собрала всю свою волю и попыталась высвободиться, но Марш сжимал ее запястье стальной хваткой.
— Мне нужно вернуться домой.
— Тогда мне придется похитить вас, — шепнул ей на ухо Марш так, чтобы никто больше не услышал. — И ваше похищение, и пребывание в темнице я сделаю значительно более приятным, чем вы — мое.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Ну конечно. Вот это мы и обсудим.
Крепко держа Каталину под руку, Марш подвел ее к двери.
Взгляды немногочисленных посетителей салуна и Дженни Дэвис были прикованы к этой странной паре.
Каталина подняла голову. Ей не нравилось, что он назвал ее Кэт и то, как он произносил ее имя. Никто к ней так не обращался, хотя некоторые пытались, пока она взглядом не осаживала их до такой степени, что они долго и глупо извинялись. Каталина достигла совершенства в общении взглядами, но на этого человека ее отработанный взгляд не действовал. Он потешался, глядя на ее безмолвные попытки поставить его на место. Марш как будто догадывался о неискренности ее взгляда.
— Нечего нам обсуждать, — холодно отрезала Каталина, пытаясь сдержать дрожь.
Мысли ее путались. Кантон нагло посягал на ее права и свободу. Почти пятнадцать лет прошло с тех пор, как мужчина прикасался к ней с такой чувственностью. Кантон возбуждал ее. И — о, Небеса! — она отвечала. А она-то думала, что уже давно неподвластна страсти и желанию. Если когда-то давно в ней и был намек на сексуальные чувства, то затем она сочла их раздавленными грубостью, стыдом и отвращением к действию, которое предоставляло мужчине власть над женщиной, а ее низводило до уровня вещи, подручного средства. Каталина никогда не испытывала этого всепожирающего жара внутри, влажного медового вожделения, которое было больше, чем просто физическая потребность. И это ее пугало больше всего.
Но она должна скрыть это! Она никогда не покажет этого! Она ведь не любит Кантона, черт бы его подрал! Ей ничего в нем не нравится. И пусть убирается туда, откуда пришел. Поджав хвост. Неважно, чего это ей будет стоить. Но она никогда не испытает страсти снова!
Однако выбора у нее не было, если, конечно, она не хотела простоять здесь весь день. С клеймом на руке. А он и не собирался выпускать ее руку. Может быть, настало время раскрыть карты?! Партизанским вылазкам Каталина предпочитала честный бой. Она не чувствовала себя абсолютно правой в том, что прибегла к его похищению и избиению, хотя часто сожалела о том, что пожалела его и не позволила «шанхаировать».
Женщина повела плечами. Кантон немного ослабил одну руку и взмахнул другой, останавливая экипаж. Когда коляска остановилась, Марш помог ей войти и расположиться внутри с такой изысканной элегантностью, какая могла бы сделать честь члену королевской семьи. Усадив Каталину, Кантон на секунду отлучился к вознице, дал ему указания и деньги, вернулся и сел вплотную к женщине. Ледяная Королева чувствовала силу его мускулов. Жесткая щетина, покрывавшая его лицо, почти касалась ее нежной кожи. Она вдыхала его запах — пряную смесь возбужденной мужской плоти и одеколона. Все в этом человеке — воля, мощь, мужская сила, которую он не считал нужным облагораживать или скрывать, — заставляло Каталину чувствовать себя хрупкой и слабой.
Но не беспомощной и уязвимой, одернула она сама себя. Неуязвимой. Она вернет себе самообладание и вновь будет в безопасности.
Каталина распрямила спину, развела плечи и улыбнулась. Соблазнительно улыбнулась. Каталина решила испробовать на своем противнике улыбку, которая на протяжении последних десяти лет приводила мужчин в состояние исступления. Прекрасно отрепетированная улыбка четко указывала ограничительную линию, за которую заходить было нельзя. Именно эта улыбка заставляла мужчин годами посещать «Серебряную леди», даже когда они понимали, что реальных шансов воплотить свои мечты в жизнь у них нет.
Кантон изогнул бровь.
— Вы действительно прекрасны и… талантливы, — заметил он, раскусив ее лицедейство.
Каталина пожала плечами.
— Обычно это помогает.
— Воображаю себе как, — оценил он. — Однако я не сомневаюсь в том, что большинство подопытных мужчин, на которых вы оттачиваете свои взгляды, очень скоро натыкаются на шипы.
— Большинство мужчин не раздражают меня, как вы.
— Я вас раздражаю, мисс Кэт?
— Не называйте меня Кэт. Меня зовут Каталина.
— Неужели?
— А вас на самом деле зовут Тэйлор Кантон?
Последние вопросы звучали угрожающе мягко. Собеседники старательно нащупывали слабые места друг друга.
— Я готов поклясться в этом на Библии, — проговорил Марш, улыбаясь одними губами.
— Я поражена тем, что вы знаете о существовании этого предмета.
— Я получил очень хорошее воспитание, мисс Кэт, — и Марш голосом выделил последнее слово.
— А что же случилось потом? — ужалила его Каталина. Сардоническая ухмылка слетела с его лица.
— Много чего. А какова ваша судьба?
Боже! Его голос звучал завораживающе! Этот человек не говорил ничего, а получить хотел все. Низкий, глубокий, обманчивый голос. Неотразимый. Противостоять ему невозможно… почти.
— Меня мало воспитывали, — пожаловалась Каталина. — А потом случилось… много чего.
Впервые в его глазах вспыхнуло искреннее веселье. Не похожее на обычное циничное разглядывание копошащихся глупеньких людишек.
— Впервые вижу женщину, которая испытывает еще меньше угрызений совести, чем я, — восхищенно сказал Кантон. Каталина широко раскрыла глаза.
— Неужели вы знаете, что такое угрызения совести?
— Как я сказал вам во время нашей первой встречи, обычно я не обманываю женщин.
— Обычно?
— Если меня не провоцируют на обратное.
— Это угроза, мистер Кантон?
— Я никогда не угрожаю, мисс Кэт. И я всегда принимаю вызов.
— И вы обычно побеждаете?
— Не обычно, мисс Кэт, — всегда.
— И я тоже, — самодовольно промурлыкала кошечка.
