десять назад моему бывшему зятю этот номер московским пробирным управлением выдан был. Все часы, на которых этого номера не найдете, и в руки не берите! Это не Габю!
Нет-нет, господин владелец больше торговать не будет. Отошел от дел. Вынужден поправлять здоровье в Швейцарии. Но его сын и супруга ведут дела торгового дома Габю не хуже основателя.
Нет-нет, мсье! Ничего дворянского во мне нет. Род наш купеческий. Старинный швейцарский торговый род. В Москве несколько швейцарских родов обосновались давно и меж собой породнились. Я за Леона Пло замуж вышла, а Ленхен, в девичестве Пло, вышла за Виктора Габю. Хотя в ту пору и в Москве Виктора- Вильяма еще никто не знал. Начинал он на ровном месте, и если бы не Ленхен-Елена, не было б ни этого магазина, ни часовой мануфактуры, ни «Берна Вотч компании». Без умной женщины здесь не было бы ни- че-го. Без женщин вообще ничего бы не было! Не верите мне, мсье?! О-ля-ля!
Часы Габю могут сравниться разве что с часами Буре и Мозера. Лучших во всей России не найдете, уверяю! В таком разнообразии моделей только госпожа Габю разобраться может, но нездоровится ей. Перед Рождеством, знаете ли, такая суета. Все за часами да за драгоценностями к Габю, все к Габю! Если здешний выбор не устроит, специально для вас торговый дом Габю выпишет из Швейцарии часы знаменитой фирмы «Patek»! Не желаете для дамы сердца что-либо приглядеть? Супиры, серьги, браслеты, медальоны, брелоки! Все по умеренным ценам! Лучше всего приобретать изделия с бриллиантами, это я вам как женщина скажу. Лучше с бриллиантами! Габю дурных изделий не предложит! Отличный выбор! Не извольте беспокоиться! Доставят на дом наилучшим образом.
Эй, посыльный! Новенький, что ли?! Не видела прежде. Звать как? Леокадий? Ну и имечко Бог послал! Кто ж это тебя женским именем наградил? А фамилия – Патрикеев? Зелен больно. Кто ж такого мальца в приличный магазин взял? Морис? Какой он тебе Морис?! Морис Викторович! Господин Габю! Хозяин!
Уж я с этим Морисом Викторовичем поговорю, чтобы репутацию торгового дома не портил, неухоженого вида юнцов даже посыльными не брал. А пока марш! Одна нога здесь, другая уже снова здесь, а в перерыве покупку по адресу господина доставишь. Все понял?! А тебе доверять-то можно, Леокадий Патрикеев? Покупка на сто пятьдесят восемь рублей, не пустяк! Кто тебя проверял? Морис Викторович? Уже лучше. Быстро ступай, и обратно! Сегодня заказов много, до ночи не разнести.
Ленхен! Ленхен, ты слышишь меня? Нельзя же так переживать!
Что за уныние?! Тебе в салоне перед покупателями стоять нужно. Излучать уверенность и счастье. Это залог успеха твоего торгового дома. Кому нужна заплаканная, истеричная, брошенная мужем хозяйка? Покупатели, они же во всем успешность ищут. Будто с твоими часами или моими перчатками и нашу удачливость купить намереваются. Ты же не хуже моего знаешь, что унылая хозяйка – смерть для салона. Когда мне в девяносто четвертом году о любовной связи Леона с моей же модисткой донесли, так я волосы на себе рвала. Но в темном чулане, чтобы слезы мои даже по дому не разливались. А в свой салон на Кузнецком Мосту входила сияющая, с прической, которая все вырванные волосы скрыть могла. И доходы в те месяцы не падали, напротив. Я будто судьбу обмануть хотела. Ты, судьба, меня проверяешь, а я не дамся! И ты, Ленхен, не дашься!
Быстренько, быстренько! Ступай в ванную, умывайся! Будем на твоем лице успех и счастье рисовать. И что с того, что тебе пятьдесят лет в следующем году! Подумаешь! В могилу прежде времени себя не загоняй. И в пятьдесят жизнь существуют. Вот будет тебе восемьдесят… Не хочешь восемьдесят, хорошо, не надо, пусть будет семьдесят девять. Будет тебе семьдесят девять, вспомнишь тогда свои «без малого пятьдесят». С завистью вспомнишь! Будешь думать, какая я глупая была, что в пятьдесят жить не хотела, теперь бы мне те пятьдесят…
И хватит плакать да старые фото перебирать. Не дело это. Забыть! Чтобы жить дальше, прошлое надо забыть. Всю старую жизнь от себя отрезать! Раз и навсегда! А фотографии и старые письма перебирать, это как раздавленную телегой руку по частям отпиливать – целую руку разом жалко, лучше по кусочкам. А по кусочкам каждый раз боль терпеть. Лучше уж разом. Разом. Рубануть, и нет. Поболит и заживет!
Да, тридцать лет вместе прожили. Да, сына родили. Да, дело общее подняли. Но сын и дело с тобой. Грех гневить Господа! Никто не знает, что кому на роду написано. Что как не беда это вовсе, а просто жизненная история. Что как, не приведи Господи, беды все еще впереди?
Никто про жизнь свою не знает – счастье теперь или беда. Все познается лишь тогда, когда становится прошлым и может сравниться с будущим, которое в эту минуту становится настоящим. Ох, что-то я расщебеталась сегодня, к добру ли? Вчера Виктор при тебе был, тебе и кажется, что нынче, когда ты брошенная жена, тебе без него беда. А что у тебя сегодня – счастье или несчастье, ты узнаешь, лишь когда свое завтра переживешь. И от того, каким будет это завтра, день нынешний станет смотреться или счастием, если завтра, не приведи Господи, беда, или несчастием, если завтра будет лучше.
А завтра должно быть только лучше! Иначе и быть не может. Погляди, какой у вас оборот! Вторую часовую фабрику тебе открывать скоро. А Виктор со своей незаконной супругой пусть зоологическим садом тешатся. Чем же еще ему тешиться! На другое у него с молодухой сил не хватит, сама же рассказывала, что он в этом деле давно не мастак. Какого «зоологического сада»? А я не рассказала? Ох, как могла забыть. Виктор сказал, что в завещании оговорил оставить сто пятьдесят тысяч франков для приобретения участка земли в Дельхельцли для создания зоологического сада города Берна. На зверей столько денег завещать надумал. Хотя – все дело! Молодой стерве меньше достанется!
Что там такое?! Что за шум?! Снова этот юнец посыльный. Как там бишь его? Патрикеев Леокадий. Все отнес? И что теперь мне делать прикажешь, от радости скакать?! Другие посыльные свое место знают, а этот… Спасибо скажи, что перед Рождеством здесь сутолока такая, пара лишних ног и рук не помешает, не то в два счета выгнали бы тебя, Патрикеев Леокадий. Как это, «за что»? За неотесанность! Да за блеск жадненький в глазенках! Ох, нехороший блеск! С таким блеском только честный люд грабить, а не ювелирные изделия заказчикам разносить.
Ладно, ступай! Еще несколько адресов для разноса есть. У приказчика заказы и адреса возьми. Скажи спасибо, что тебя до приказчика допускают! А к хозяевам больше соваться не смей. Ни к Морису Викторовичу Габю, ни к Елене Францевне Габю. Свиным рылом не вышел, Патрикеев Леокадий!
21. Она в отсутствии любви и смерти
(Ирина. Январь 1929 года. Москва)
Сейчас… Сейчас…
Сейчас придут и меня убьют.
Убьют.
Из прежних жильцов, что жили в этой квартире до того, как в конце ноября все началось, я осталась одна.
Последняя.
Сейчас придет тот, кто, с тех пор как меня угораздило купить эту злосчастную камею, день за днем жестоко и бесчеловечно убивает всех, кто меня окружает, всех, кто встречается на моем пути.
Тот, кто убил белокурую женщину в переулке, решив, что камею купила не я, а она.
Тот, кто сообразил, что камея хранится в этой квартире, и принялся один за другим убивать моих соседей и переворачивать вверх дном их комнаты, в которых я могла спрятать сокровище.
Теперь этот сумасшедший «кто-то» придет, чтобы сделать то же самое со мной.
Что «то же самое»? «То же самое» что?
Что выберет убийца? Яд, который он подсыпал белокурой Вере? Нож, который вошел в тела Клавдии и Кондрата. Полет с лестницы вниз, как это случилось с матерью маленького Вилена? Или грязный топор, который проломил голову Ильзы Михайловны?
Как он собирается убивать меня?
И что станет делать потом? Потрошить мою вчера еще опечатанную, оттого и не разграбленную комнатку? Ломать старый корабль-буфет? Распарывать подушки, взламывать часы, искать таинственные тайники старушки Елены Францевны?
Откуда этому «кому-то» знать, что в моей буфетной никакого тайника нет. Этот «кто-то» прежде убьет, а потом примется искать…
А если отдать самой?.. Положить камею на самое видное место, на стол. Да еще крупно написать: «Возьмите! Да не осудит вас Господь!» Быть может, это спасет мне жизнь.
Жизнь… А зачем она, жизнь?
