Жалея самым черным днем, Не обнеси меня огнем, Помилуй — жарь еще! На бочке сплю пороховой, Вдыхаю дым — мне дом родной Мое пожарище. Когда велишь — ни дать, ни взять — В молитве мысленной опять Тянусь из кожи вон И рву по нитке от судьбы, Могла ж плести ее — да бы- ло бы предложено... Для смерти все мы хороши, И нет Творца и Разруши- теля опаснее, О как безжалостно-груба — Я благодарная раба ее и пассия Воздушный шарик в вышине, Лишь перед нею я нежнею И блаженнею, Лишь перед нею я легка, Как все, кто до смерти алкал Самосожжения!.. На пепелище — новый Храм, Ловлю в просторе: «Аз воздам — Как никогда еще,» Что так не будет мне тепло, Что так не будет мне светло — Как на пожарище! Декабрь 1996
Сколоты, сколоты Льдинки — полны колодцы, Зубы на холоде Стынут — да сладко пьется. На: зацепило — вынуло — Развязало, Мыла меня весна Бессмысленными слезами, В голос (ай, хороша!) Дразнила моих Кащеев: Зреет к столу душа — Царское угощенье. А вот и уродец мой — Я не боюсь уродца (Страшен удар прямой, Но я не хочу бороться), Срок ли ему пришел — Снова в глазах маячит, Днем теребит подол — Ночью играет в мячик, Ластится, предвкушая Новые ощущенья: Видно, вкусна душа — Царское угощенье! Это же не беда, Что капли долбят затылок, Лишь бы его еда, Зреючи, не простыла: Агнец в невинном сне, Плюнув на всех уродцев, 
