переправился выше этого места и бросился на партию, скрывавшуюся на том берегу. К казакам вскоре присоединились два эскадрона нижегородских драгун. Чеченцы бежали, оставив в добычу много лошадей и оружия.
При дележе добычи Лучкину достался вороной кабардинский конь, легкий, как птица, скакавший без одышки и топота, точно он несся по воздуху. И с этих пор Лучкина постоянно видели уже на этом коне, сделавшемся предметом зависти целой Линии.
В феврале 1806 года до Глазенапа вдруг между тем дошли неясные слухи, что князь Цицианов убит, и что войска, ходившие с ним в Баку, отступили неизвестно куда. Как старший в крае генерал, он был сильно встревожен этим известием и тотчас донес государю. Из Петербурга пришло ему повеление вступить в управление краем впредь до назначения нового главнокомандующего, а между тем фельдъегеря летали беспрерывно с вопросами о войсках, пропавших без вести, пока наконец не было получено известие от генерала Завалишина, что он находится с войсками на острове Саре.
Приняв главное начальство над краем и предоставив распоряжаться в Грузии генерал-майору Несветаеву, Глазенап собрал отряд на Линии и вышел в поход на Дербент и Баку, чтобы прежде всего отомстить за смерть Цицианова и загладить невыгодное впечатление от его неудачи. Цель похода сохранялась в глубокой тайне и кроме Глазенапа да двух-трех приближенных лиц никому не была известна, а из предосторожности все письма и бумаги, шедшие к кумыкам или чеченцам, перехватывались. Вот уже русский отряд прошел аксаевские владения, перешел Сулак и стал под Тарками, главным городом шамхальских владений.
Шамхал тарковский, в русском генерал-адъютантском мундире и в Александровской ленте, сделал отряду парадную встречу, но тактичный Глазенап сам представился ему с почетным рапортом, и этим расчетливым вниманием так расположил к себе тщеславного владельца, что тот охотно согласился даже принять участие в походе.
Слыша постоянные напоминания, что он генерал, шамхал целый день не снимал мундира и решился на этот раз стряхнуть с себя даже все узы азиатских обычаев. По окончании роскошного обеда, к которому приглашены были все русские офицеры, он предложил гостям показать свой гарем, куда еще ни разу не проникала нога неверного.
Строение гарема было двухэтажное, с узорными окнами и красивыми галереями, и занимало три стороны обширного двора, посреди которого находился бассейн, изящно отделанный тесаным камнем. Здесь красавицы гарема купались и играли в воде на глазах своего повелителя. На этот раз одалиски, нарядно одетые в свои живописные фантастические костюмы, стояли длинным рядом вдоль галереи, с опущенными вниз взорами. Шамхал приказал им снять покрывала, и русские офицеры увидели ряд стройных красавиц с черными огненными глазами. Скромный генерал как ни отшучивался, но должен был, по неотступному требованию шамхала, указать наконец на одну черкешенку, которая ему нравилась больше других.
Таким образом в Тарках присоединилась к русскому отряду милиция шамхала, но цель похода оставалась для всех по-прежнему загадкой. Притом никто не мог предполагать, что горсть русских войск идет покорять Дербент – твердыню, которую Петр Великий и граф Зубов осаждали с целыми армиями.
В Дербенте же в это время господствовало всеобщее неудовольствие против правителя, известного Шейх-Али-хана, и Глазенап основывал именно на этом обстоятельстве весь успех своей экспедиции. Он знал, что Шейх-Али совершенно погряз в пороках и проводит развратную жизнь, тяжело отзывающуюся на всех его подданных. Обременяя население огромными налогами, отнимая дочерей и жен, он предавал ужасным казням почетнейших людей из духовенства и беков, осмелившихся говорить ему правду. Негодование против него в народе росло и наконец переходило мало-помалу в открытый ропот.
Шамхал тарковский искусно подстрекал начавшееся волнение, и едва русские войска показались на границе Дербентского ханства, как в городе вспыхнул мятеж, и растерявшийся хан вынужден был искать спасения в бегстве. Дербент сдался Глазенапу без боя и двадцать второго июня встретил русские войска как своих избавителей. Все пространство между отрядом и городом покрылось народом, образовавшим из себя живую улицу. Серебряные ключи от города поднес Глазенапу тот самый, теперь уже столетний, старец, который подносил их Петру и графу Зубову. На следующий день все жители приведены были к присяге, и после торжественного молебствия, при громе пушек, русский флаг победно взвился над главной башней Дербентской цитадели Нарын-Кале.
Зная важность и силу Дербента – с одной стороны, и слабость русского отряда – с другой, трудно было поверить, что покорение Дербента – свершившийся факт. «И как приятно было, – говорит участник этого похода, – смотреть на нашего почтенного начальника, незабвенного Григория Ивановича, принимавшего с добродушной улыбкой общее поздравление и удивление».
Покорение Дербента, с тех пор уже не выходившего из-под власти России, действительно составляет наилучший памятник, который воздвиг себе на Кавказе Глазенап. Государь пожаловал ему табакерку, осыпанную бриллиантами, и три тысячи рублей пожизненной пенсии.
Из-под Дербента Глазенап командировал между тем с частью отряда своего достойного сподвижника по Линии генерал-майора Мейера для изгнания Сурхай-хана казикумыкского, появившегося в Табасаранских владениях, и Мейер блистательно исполнил поручение.
Между тем Куба и Баку, устрашенные падением Дербента, также засылали депутатов с просьбой о принятии их в подданство. Глазенап ожидал только прибытия Каспийской флотилии, чтобы продолжать военные действия, но судьба решила иначе. На Кавказ прибыл уже новый главнокомандующий, граф Гудович, не любивший Глазенапа еще по каким-то частным отношениям со времен Румянцева, и немедленно по прибытии в Георгиевск послал приказание, чтобы отряд Глазенапа не трогался из-под Дербента впредь до прибытия туда генерала Булгакова, которому и поручались дальнейшие действия. Так, среди блестящих успехов и общего непритворного сожаления в войсках, терявших любимого начальника, оканчивалась деятельность Глазенапа. Он имел, однако, утешение видеть, что план его похода утвержден, хотя и не ему суждено было привести его в исполнение до конца.
По сдаче команды над отрядом Глазенап добровольно остался при войсках и под начальством Булгакова участвовал в покорении Баку и Кубинского ханства. В Баку купцы и граждане подвели в подарок всем генералам дорогих персидских жеребцов, но Глазенап, по принципу не бравший никогда ничего, что ему не принадлежало по неоспоримому праву, один не принял подарка. Подобные правила переходили у Глазенапа в педантичность, с ними он прожил всю свою жизнь, с ними и умер, бедный, как солдат, но с чистой спокойной совестью.
Отлично понимая положение края, Глазенап письмом из Кубы советовал графу Гудовичу послать войска на Эривань, ручаясь за успех. Ту же самую мысль, нужно сказать, проводил и Несветаев. Но граф предоставил честь покорения Эривани лично себе, а отряду приказал возвратиться на Линию. Известны печальные последствия, которыми сопровождался поход Гудовича на Эривань, благодаря потере благоприятного времени.
По возвращении войск из-под Дербента начальником Кавказской линии назначен был генерал Булгаков, а Глазенап отправился в отпуск, будучи оскорблен отношениями к нему графа Гудовича.
Как шеф Нижегородского драгунского полка, Глазенап, по истечении срока отпуска, снова вернулся на Кавказ и поселился в Георгиевске. Не занятый теперь массой дел, Глазенап старался соединить около себя городское общество, устраивал концерты, пение, танцы, давал балы, очаровывая всех своей любезностью. Но это была последняя зима, проведенная им на Кавказе. Четвертого февраля 1807 года он был назначен инспектором Сибирской инстанции и начальником Сибирской линии, а звание шефа Нижегородского драгунского полка перешло от него к полковнику Сталю.
Благородный Сталь, как только узнал о своем назначении, тотчас поспешил в Георгиевск и явился к Глазенапу. «Вот рапорт о состоянии полка, а вот квитанция в исправном его приеме от вас», – сказал он, подавая ему бумаги. Глазенап, приятно удивленный, отвечал: «Вы, Карл Федорович, еще не осмотрелись и, может быть, найдете некоторые недостатки». Сталь возразил на это, что просит считать дело между ними оконченным.
В Сибири деятельность Глазенапа была направлена исключительно на мирное развитие страны и в особенности на устройство внутреннего быта Сибирского казачьего войска. В этот мирный период своей жизни он получил от государя бриллиантовую табакерку с вензелевым изображением имени Его Величества и орден св. Александра Невского, а двадцать пятого декабря 1815 года назначен командиром отдельного Сибирского корпуса.
