их фанатов, цвет кожи которых сразу их выдавал. Шеренги проходили сквозь контрольные арки и сталкивались у площади, хладнокровно раздвигаясь и сходясь в сцеплении симметричных фигур. Их было много. Очень много. Андроиды выделялись аккуратностью и отрешенностью на фоне раскрасневшихся от холода горожан, закутанных в несвежую одежду. Среди них стояла Стар и напряженно вминала в тело тонкое черное пальто. Она сожгла память, когда инфицировала передовой отряд, растеряла миллионы телепатических окончаний и теперь следила за мной, нетерпеливо поджигая волосами скрытый оградой горизонт. Я задрал голову, глядя, как солнце ломает лучи о пуленепробиваемые стекла небоскребов. «Ты уверен?» — спросил джокер. В этот момент время застыло, а тысячи моих деревянных солдат еще даже не предполагали войну.
Я не похож на Терца Драйвера, погибшего в вихре электрических искр. На евшего на сцене анархистский флаг Эла Трио, который кричал, что лучше впитает красоту символа до последнего, чем отдаст его полиции. Даже на тройку из «Джирз», которые заставили старые мелодии воскресать из могил. У меня нет чувства избранности, которое помещает в особую капсулу, уверенности в том, что без музыки я умру. Погружение в Среду отобрало у меня его, я превратился в нищего, каким никогда прежде не был. Может, все они тоже не верили до конца в свой ореол и потому так отчаянно рвали жилы ради того, чтобы сгореть? Я прекрасно знал, что смогу существовать в Среде, жить на полной подключке, забыв смысл слова «свобода», без рыжей, Гарри и джокера.
И именно поэтому я должен был ее уничтожить.
