вертунов и кико, потому что даже в перчатках невозможно не исцарапать руки о сотню острых, как иголки, зубов, которыми усажены их челюсти. Какое бывало облегчение, когда животное, наконец, начинало есть само!
Насильственное кормление крупных дельфинов, вроде гринд, велось иначе. Приходилось понижать уровень воды в бассейне, и держали животное двое сильных мужчин. Мы разжимали его челюсти палкой и вводили жидкую пищу через желудочный зонд. Ничему полезному подобная процедура научить его не могла (хотя раза два при таком кормлении животное приучалось заглатывать зонд добровольно). Наша задача заключалась в том, чтобы сохранить гринде жизнь, пока она не научится питаться более нормальным способом. Насильственное кормление крупных дельфинов было тяжелой, неприятной, а порой и опасной работой, не говоря уж о том, что приходилось ежедневно готовить необходимые 15—20 килограммов жидкого рыбного месива – занятие само по себе довольно противное.
Присутствие других животных часто помогало новичку быстрее освоиться с непривычным способом питания. Иногда имело смысл кормить старожилов, кидая рыбу прямо перед новичком. Его вскоре начинало раздражать, что у него раз за разом утаскивают рыбу из-под самого носа, и в конце концов он схватывал очередную рыбешку, просто чтобы она не досталась этим нахалам.
Чуть ли не быстрее всех научился есть мертвую рыбу Макуа. Мы с Тэпом присутствовали при том, как его впервые выпустили в дрессировочный бассейн. Макуа сразу же освоился со стенками и плавал спокойно. Кане, пойманный раньше, прохлаждался в центре бассейна, и Тэп, который был в плавках, прыгнул в воду, обнял Кане, а другой рукой начал давать ему рыбу. Макуа оценил ситуацию (такой же, как он, крупный самец афалины получает даровое угощение), без малейших признаков страха подлез к Тэпу под другую руку и съел килограммов восемь рыбешки – Тэп только успевал их ему подавать.
Но, даже когда новое животное получило антибиотики, необходимо было тщательно следить, не появляются ли у него первые легкие симптомы заболевания – кашель, скверный запах при выдохе, потеря аппетита или тенденция играть с рыбой вместо того, чтобы сразу же ее жадно проглатывать. Подобные симптомы настолько слабы, что легко остаются незамеченными. Все мы научились чутко улавливать малейшие изменения в состоянии наших подопечных – и новичков, и старожилов. Кент Берджесс, старший дрессировщик океанариума «Мир моря», как-то сказал мне, что, нанимая будущего дрессировщика, всегда предупреждает его: «Рано или поздно, но вы убьете какого-нибудь дельфина». Суровые слова, но верные. Кане, бедный покалеченный Кане, погиб от воспаления легких, потому что его новый дрессировщик решил, будто он отказывается от рыбы просто из упрямства, и не сообщил об этом. Большой опыт дрессировщика – вот лучшая профилактика. Мы много раз проводили лечение, которое спасало дельфину жизнь, когда единственным признаком начинающейся болезни было только выражение его глаз.
Новые животные, как правило, обретали хорошую форму и начинали активно осваиваться с окружающими через неделю, многие через десять дней. Но некоторые – и в этом отношении больше всего хлопот доставляли гринды – казалось, полностью утрачивали интерес к жизни. Нередко гринды превращались в «поплавки». Они не плавали и неподвижно застывали на поверхности, словно разучившись нырять. Постепенно их спины высыхали, покрывались солнечными ожогами и шелушились так, что страшно было смотреть. Дрессировщики сооружали тенты, устанавливали опрыскиватели, мазали гриндам спины цинковой мазью, чтобы предохранить их от солнца. Несмотря на насильственное кормление, животные худели. Слабея, они заваливались на бок, и через некоторое время им перед каждым вдохом приходилось затрачивать все больше усилий, чтобы выпрямиться и поднять дыхало над водой. Мы конструировали всяческие гамаки и корсеты, чтобы поддерживать такую гринду в прямом положении, иначе дыхало могла залить вода и она утонула бы. Крис и Гэри проводили ночи по пояс в воде, помогая животному оставаться на плаву.
Это неподвижное висение в воде, наблюдавшееся иногда и у вертунов и кико, по-видимому, нельзя было объяснить какой-либо физической травмой. Создавалось впечатление, что животное просто ничего не хочет. Его глаза словно говорили: «Дайте мне спокойно умереть». Мы пробовали применять разные стимулирующие препараты и средства. Как-то раз я даже споила одной гринде кварту джина, но без видимого эффекта.
Другие океанариумы не сообщали о подобных затруднениях, и гринды были звездами многих представлений. Тем не менее проблем с ними, пусть и не предаваемых гласности, возникало немало. Среди дрессировщиков в океанариумах ходил анекдот, что некая знаменитая гринда, демонстрировавшаяся на материке, на самом деле слагалась из тринадцати животных, последовательно носивших одну и ту же кличку.
Несмотря на первоначальное отсутствие опыта, мы могли похвастать очень низким процентом потерь среди наших животных. Подавляющее большинство пойманных дельфинов у нас выживало. А когда заболевало уже акклиматизировавшееся животное, нам почти всегда удавалось его вылечить. Собственно говоря, за первые три года смертность наших дельфинов была ниже смертности уэльских пони, разведением которых я занялась позднее, а ведь ветеринары знают о способах лечения лошадей куда больше, чем о способах лечения дельфинов.
Многие животные, выступающие теперь в парке «Жизнь моря», находятся там много лет. Наш первый ветеринар Эл Такаяма с полным правом гордился тем, что за время его работы процент смертности среди наших дельфинов был ничтожен.
И тем не менее невольно спрашиваешь себя, оправданно ли то, что мы похищаем животных из родных просторов океана и подвергаем их всем опасностям существования в неволе ради удовлетворения научной любознательности и развлечения публики.
Я считаю – да, оправданно, иначе я не принимала бы в этом участия. Ведь о китообразных известно так мало! Это одна из последних многочисленных групп крупных животных на нашей планете, причем одна из наименее изученных и понятых. За великанами-китами ведется грозящая им полным истреблением охота ради прибылей, которые они приносят, превращаясь в маргарин, удобрения и корм для кошек. Они могут исчезнуть прежде, чем мы узнаем все то, чему они способны нас научить. Они могут исчезнуть прежде, чем нам станет ясно, что мы творим с Мировым океаном, уничтожая этих гигантов, пасущихся на его планктонных пастбищах.
Во многих районах мира на дельфинов охотятся ради их мяса или они попадают в рыболовные сети, чего при современной технике ловли тунцов избежать невозможно, а из-за этого у берегов Центральной и Южной Америки ежегодно гибнет (сколько бы вы думали?) свыше ста тысяч дельфинов. И опять-таки, хотя дельфины, подобно китам, являются очень важным ресурсом, но и с этой точки зрения мы знаем о них крайне мало, а потому многие люди не видят никакой необходимости их беречь.
Старания разобраться в том, как сохранить дельфинов от исчезновения, привели к разработке ряда практических мер. Мы непрерывно узнаем о китообразных все больше и больше и многому учимся от них. Исследование своеобразной физиологии дельфинов привело к новым открытиям в медицине и, в частности, помогло лучше разобраться в функциях почек. Изучение несравненной эхолокации дельфинов способствовало улучшению эхолокационной аппаратуры.
Однако не менее важно и то, что демонстрация дельфинов в океанариумах пробудила широкий интерес к этим животным, помогла понять их ценность. Сохранение вида начинается с понимания, а понимание
