темноволосым человеком в темных очках. Он придвинулся ближе, его рука медленно поползла из кармана пиджака…
— Привет! — услышала Сейра у себя над ухом. Она повернулась и увидела светловолосого парня лет девятнадцати — двадцати в майке с обнаженной женщиной, разметавшейся под словами «Хеви Метал».
— Ты же красотка! — сказал он, откидывая голову назад и глядя на нее взглядом крутого парня, заскочившего в городок. Ей показалось, что ему ужасно не по себе и явно не хватает смелости, чтобы продолжить разговор.
— Спасибо, — отозвалась Сейра лаконично, как ковбой.
— Мне нравится это зеленое платье, — добавил он, оценивающе глядя на нее, как на лошадь, которую он не прочь купить. — И твое ожерелье.
Что тут еще скажешь? Она повернулась спиной к скелетам и кадаврам. Они ухмылялись ей, отблеск ее зеленого платья играл на их лакированной поверхности. Блондинчик стоял на солнцепеке и смотрел ей вслед. Мужчина в темных очках следил за ними обоими. Прежде чем Сейра исчезла за углом, Мартин заметил, с какой жадностью парень смотрел на Сейру.
Она снова смешалась с толпой, а Мартин опять потащился за ней мимо собак, привязанных к повозке. Они лежали на солнце с высунутыми языками. — Черт! — сказал он собакам, глядя на Сейру, заговаривающую с мужчинами, прогуливающуюся здесь в своем зеленом платье, как будто она никому не принадлежит. Она была жива, и она клеилась к мужикам! Он убьет ее. Он может убить ее в любой момент.
Он следил за Сейрой из-за прилавка, где продавались бутерброды с индейкой. Ему пришлось посторониться, когда мимо проехала повозка, запряженная шестеркой лошадей. У пристяжной гнедой блестели новенькие подковы.
Вслед за ней он вышел из ворот. Она стояла на автобусной остановке, прячась от солнца за столбом. В руке у нее было мороженое, и она облизывала его, как это делают дети, прикрыв глаза от удовольствия.
Отъехав половину квартала, Мартин ждал. Она поправилась. Она стояла, беззаботно болтая ногой и облизывая мороженое. Глаза ее были полуприкрыты. В другой руке маленькая сумочка и конверт с фотографиями. Когда подошел автобус, она запихнула в рот оставшееся мороженое и скрылась внутри.
Следить за автобусом в Сидер Фоллз было несложно. Сейра сошла на Клей-стрит, не взглянув на белую машину у тротуара, поднялась к зеленому дому, возвышавшемуся над улицей, и вошла через боковую дверь так, как будто это был ее дом.
— Привет! — сказала миссис Икер, когда Сейра закрыла дверь в кухню. — Как раз думала, что вы вот-вот вернетесь. Звонила мисс Пэриш и передала, что она будет часов в десять и останется на ночь, так что вы сегодня можете быть свободны. А завтра приходите к двенадцати.
— Вот это хорошо, — отозвалась Сейра, моя руки.
«До чего же она хороша в этом зеленом платье, — подумала миссис Икер. — Конечно, ей нужно немного отвлечься».
— Я ходила на Конгресс скотоводов, — объяснила Сейра.
— Это, конечно, представление, скажу я вам. Я там бывала регулярно с пятилетнего возраста, и там ничто не меняется. Соревнование на тракторах видели?
— Нет, — ответила Сейра. — Я видела соревнование шестерок, прекрасных скаковых лошадей, и много еще чего.
— Это настоящий Средний Запад, — заметила миссис Икер, смотрясь в зеркало. — Доктору Ченнинг лучше С тех пор, как она начала есть, ее самочувствие значительно улучшилось. — Она попрощалась и закрыла за собой дверь.
День был безоблачным. Сейра негромко напевала, готовя ужин доктору Ченнинг. От ее платья пахло летней свежестью.
Она улыбалась устало и умиротворенно и обдумывала свой план. Он вполне может оказаться осуществимым. Она рассказывала доктору Ченнинг о Конгрессе скотоводов, и все было как прежде — тишина в доме, окна, зашторенные от яркого солнечного света, тусклый блеск ручек ящиков комода, цветы, отражавшиеся в зеркале. Когда яблочный мусс почти подошел к концу, она внимательно взглянула на свою подопечную и пошла за «Золотой чашей».
Хейзл Ченнинг следила за тем, как Лора открывает книгу. Ей было не по себе. Уже какое-то время она чувствовала, что что-то было не так. Она стала бояться этого чтения.
Хейзл вздохнула и горестно перекатила голову по подушке. Кому нужен Генри Джеймс? Кого интересовало, что сам он считал этот роман своей лучшей работой? Он говорил, что его герои заключили с ним соглашение: «Поверьте в нас, и вы увидите сами, что получится». И Джеймс поверил в князя, княгиню, мистера Вервера и в Шарлотту — они стали реальны для него, как реальна была Лора Прей, сидевшая рядом с постелью и готовившаяся начать читать.
Но кому было до этого дело?
Однако же Хейзл открывала рот и глотала мусс ложку за ложкой. Она слушала Генри Джеймс начал плести свои обманчиво простые, взвешенные по времени и месту кружева длинных отступлений, подходя к теме и снова отступая от нее, точно выстраивая длинные периоды. Они светились в лунном полумраке комнаты, создавали свое особое пространство, в котором мир замедлялся, обрамляли его.
И все же что-то было не так, и это ощущение нарастало изо дня в день. Хейзл уставилась на Лору Прей.
«Что за пара безумных женщин!» — как-то сказала Лора. Как она могла? Хейзл доверяла Лоре. Элен Гарнер ничего не понимала, но Лора была не такова. Она понимала.
Хейзл смотрела на Лору, ей не нужно было следить за словами, которые она знала разве что не наизусть. Лора сказала, что мисс Тита и мисс Бордо — безумные женщины! Неужели она не понимала двух этих женщин и такого мужчину?
Прекрасные, изысканные предложения, которые Хейзл знала так хорошо, сплетались в серебряную сеть. Лора рассмеялась, когда Кэтрин захлопнула дверь перед своим возлюбленным, который обманул ее. Лора сказала, что Кэтрин была бесчувственна и холодна. И сейчас мягкий, гибкий, выразительный голос Лоры звучал монотонно и безразлично, как будто она не понимала… как будто она ненавидела этот текст! Ненавидела величайшее произведение Генри Джеймса, его «Золотую чашу», которая стала и ее золотой чашей, которой она посвятила такую значительную часть своей жизни, подлинно золотую!
Хейзл взглянула на Лору и вдруг исполнилась ненависти — ненависти к миру, который все уничтожает, ненависти к Лоре, которая на ее глазах уничтожила Генри Джеймса своим хорошо поставленным голосом. Почти неуловимая насмешка сопровождала каждое слово: книга не нравилась Лоре. Ей не нравился Генри Джеймс!
Лора продолжала читать, забыв о муссе. Ее тонкое лицо было бесстрастным. Последние лучи летнего дня пробивались сквозь шторы. Они падали на искривленные губы Хейзл Ченнинг и на бесстрастное лицо Лоры, чей голос нес осуждение и насмешку.
Прекрасная, подвергшаяся насилию и оскорбленная глава подошла к концу. Лора замолчала, не глядя на Хейзл Ченнинг.
Тишина смешалась с лунным светом в комнате. Лора взглянула в глаза Хейзл.
— Почему он не хочет сказать прямо, что он имеет в виду? Слова, слова, слова, — воскликнула Лора. — Я думаю, князь и Шарлотта продолжают любить друг друга. Я думаю, что Мэгги — бесчувственна, как рыба, и ее папенька не лучше. Но это все продолжается и продолжается! И это величайший роман Генри Джеймса!
После того как она замолчала, прошла, может быть, секунда. По крайней мере, птица за окном не успела даже допеть, хотя потом Лора решила, что она все-таки допела.
И тут она поняла, что слышит крик Хейзл Джордж Ченнинг.
— Нет! Нет! Он писал именно то, что имел в виду! Он единственный, кто писал так.
В комнате снова стало тихо, но это уже была другая тишина. Хейзл и Лора смотрели друг на друга так, как будто они увиделись впервые.
— Он не мог сказать все, что имел в виду! — воскликнула Хейзл. — Надо же понимать, что написано
