— Завтра ты меня достаточно хорошо узнаешь, могу тебе в этом поклясться!
— Вы… вы это серьезно? Вы в самом деле не шутите? Вы действительно просите меня стать вашей женой?
— Ничего я не прошу, моя милая! Я просто говорю тебе об этом, вот и все!
— И я не смею ни слова сказать по этому поводу?
Тич усмехнулся:
— Ты можешь сказать «да», если хочешь. Это я тебе разрешаю!
— Но, капитан Тич! Так не просят руки у леди! Сначала вы должны непременно получить разрешение у моего брата ухаживать за мной, потом попросить меня…
— Просить! Просить! Я не какой-нибудь проклятый нищий, чтобы выпрашивать подаяние! Я просто беру то, что мне нравится! Но, — добавил достойный претендент на аристократический титул, увидев вытянувшееся лицо Анны, — если уж ты так близко к сердцу принимаешь все эти церемонии, ты можешь пойти и сказать своему брату, что я хочу с ним поговорить. Он мужчина, и скорее поймет, что лучше, а что хуже!
Лори, героически потрудившись на поприще хирургии и воздержания, положил конец и тому и другому, и теперь спал с липкими от рома губами, как ребенок, дорвавшийся до меда. Анна окликнула брата по имени и принялась тормошить его за плечо, пока его опухшие веки не дрогнули, слегка приоткрыв узкие щелочки глаз.
— Лори, мне хотелось бы, чтобы ты не пил так много!
— О!.. Мне бы тоже этого хотелось!.. — Он с трудом поднял голову. — Боже, как мне плохо! Который час? Как у тебя дела, Ани? О, господи, ну и влипли же мы в историю на сей раз! Кажется, они напали на английский фрегат, военное судно флота его величества? Было ли это на самом деле? Или это всего лишь кошмар? Как у тебя дела, Ани? Ах, да, конечно… я уже спрашивал тебя об этом… Что же нам теперь делать?
— Лори, капитан Тич только что предложил мне выйти за него замуж. Стать его женой, понимаешь? Он хочет, чтобы ты пошел и поговорил с ним насчет этого.
Лори так резко подскочил на койке, что это движение заставило его скривиться от мучительной боли в голове.
— Я надеюсь, ты сказала ему, чтобы он убирался ко всем чертям? — спросил он. — Хотя нет… то-есть, я хочу сказать: что ты ему ответила, Ани?
— Да он вообще не дал мне возможности ответить что-либо! По-моему, он решил твердо настаивать на этом намерении.
— О, если бы я мог нормально соображать! — воскликнул Лори. — Не осталось ли там немного рома во фляге? Ну ладно, ладно. Я сам достану…
Нетвердой рукой он поднес флягу ко рту, сделал глоток, закашлялся, затрясся и снова выпил.
— Я сам скажу ему это за тебя — предложу ему отправиться к черту! Если ты, конечно, этого хочешь, Ани…
Он произнес это без особого энтузиазма. Он никого еще в жизни так не боялся, как капитана Черную Бороду.
— Этакое отвратительное животное, истинное воплощение дьявола! Надо же было вдолбить себе такое в башку! Бесстыжая свинья!
Алкоголь начал постепенно подогревать его рассудок, и холодный озноб, сотрясавший все его тело, понемногу уменьшился. Внезапно он представил себе невероятную картину: он стоит перед Чернобородым и предлагает ему убираться к черту!
— Он не… он не тронул тебя, Ани?
— Он меня поцеловал, — ответила Анна. — Это мне не очень понравилось… Лори, а правда ли, будто считается, что это очень приятно, когда тебя целуют? Одни девчонки в пансионате говорили, что это восхитительно, другие уверяли, что это гнусно. А я так и не знаю…
— Ах, так вот, значит, какие беседы вы вели у себя в пансионате? — Лори отхлебнул еще глоток рома, чтобы побороть подкатившую к горлу тошноту.
— Да, мы частенько болтали насчет этого. Только когда не было мисс Хукер, конечно! Лоринда — ты помнишь ее, такая пухленькая, румяная дочка Сандерсона? Она нам рассказывала, как двоюродный брат целовал ее однажды с полудня до вечера, и каждый новый поцелуй был приятнее предыдущего. У нее от этого даже все заболело внутри, как бывает, когда чересчур долго смеешься, — говорила она. Но Изабель Броди утверждала, будто целоваться — ужасно… и Полли Мек-Дональд тоже говорила так… Капитан Тич поцеловал меня, а я так ничего и не почувствовала. Просто сердце стало биться чаще, словно от быстрого бега…
— И у него хватило наглости позволить себе такую вольность? — нерешительно проговорил Лори. — Впрочем, если он, как ты говоришь, просил тебя стать его женой… Что ж, я думаю, в его положении он мог бы просто… Значит, он хочет меня видеть и поговорить со мной об этом?
Анна кивнула:
— Да, я сказала ему, что он должен получить твое разрешение ухаживать за мной, поскольку ты теперь мой единственный опекун. И еще я сказала, что даже если ты и согласишься, то это не значит, что я приму его предложение.
— И как же он это воспринял?
— Он сказал, что ему не нужно просить чьего бы то ни было разрешения, но чтобы доставить мне удовольствие, он сделает это.
Лори, болезненно сморщив лицо, устало проговорил:
— В таком случае, он в большей степени джентльмен, чем я мог предположить. Конечно, я пойду и поговорю с ним. Однако, что я должен ему сказать? Разумеется, ничто не может заставить тебя выходить за него замуж, если ты этого не хочешь, — но, Ани, что ты сама-то об этом думаешь? Видишь ли, — Лори виновато отвел глаза в сторону, — он может не очень благожелательно встретить твой отказ, а мы сейчас полностью от него зависим, ты знаешь… Случается, что многие девушки предпочитают именно некрасивых мужчин…
— Не думаю, чтобы мне хотелось выходить за него замуж, Лори. Правда, он был довольно добр ко мне. Смотри, какие хорошенькие пистолеты он мне подарил! И обещал показать, как ими пользоваться, чтобы я могла себя защищать. Но я мечтала о более приятном и красивом муже… А он ведь так груб и неотесан, правда?
— Потому что груб тот мир, в котором он живет, — возразил Лори. — И мы сами попали в этот грубый мир. Поэтому лучше иметь его в качестве Друга, чем врага… Впрочем, я все же поговорю с ним…
Он поднялся с койки:
— Боже, как голова трещит! Ну и влипли же мы с тобой в историю! Пиратский корабль с командой головорезов!.. Посмотри, есть ли вода в том ведре?
Он с фырканьем ополоснул водой голову и шею.
— О-о! Вот теперь-то немного лучше. Никогда не думал, что настанет день, когда я окажусь на пиратском корабле, Ани! Да, это действительно банда головорезов, только я не думаю, чтобы они были хуже обычных солдат в любой стране мира. Много жратвы, вдосталь рому — чего же им еще желать? Боже, ну и дерутся же они! Ты когда-нибудь видела нечто подобное? То-есть, конечно, я хочу сказать… Я бы никогда не поверил, если бы не видел сам, собственными глазами, как ловко они расправились вчера с тем военным кораблем!
Лори потянулся за перевязью со шпагой, но потом передумал:
— Нет, лучше не брать с собой оружия. Мирно и по-хорошему обсудить дело — это, по-моему, единственный способ договориться с таким человеком, как капитан Тич. Конечно, разговор на шпагах — вещь стоящая, но при встрече с ним у меня почему-то возникает ощущение, будто шпага его не берет…
Проводив Лори, Анна осталась в каюте одна. Одиночество и тоска охватили ее, словно жгучая внутренняя боль. Тоска по любви, по спокойной мирной жизни, по прошлому, когда она могла пользоваться уважением всех окружающих и ходить в церковь по воскресеньям, тоска по мужчинам, которые снимали бы перед ней шляпы, следили бы за своими манерами и улыбались бы ее расцветающей красоте. Тоска по отцу,
