Флай, оправившись от первой радости, вызванной этим неожиданным известием, снова напустил на себя хитрую мину:
— Девчонка что-то слишком быстро заговорила! Нет ли здесь ловушки… Почему ты нам рассказала об этом, моя милая? Ведь не для того же, чтобы меня порадовать, пусть черти пропьют мою шкуру!
Анна изо всех сил старалась сохранить свое ускользающее сознание. Она твердо помнила, что ей нужно было во что бы то ни стало удалить Флая и его головорезов с палубы, или заманить их обратно в каюту, чтобы дать Лори возможность спуститься с мачты и потихоньку улизнуть на шлюпке. С ней или без нее — это теперь уже не имело значения…
— Ваша шкура меня не интересует, — прохрипела она, стараясь попасть в тон пиратам. — Я больше забочусь о своей…
Уроки вежливости и приличий, полученные в пансионате мисс Хукер, были начисто забыты. Да и вряд ли они могли пригодиться здесь, на раскаленной тропическим солнцем палубе пиратского корабля, среди ядовитых испарений отравленного болота!
— Часть сокровищ находится здесь неподалеку, — продолжала Анна, с горечью думая о том, как недалека была она от истины. — Если вы меня развяжете и возьмете с собой на берег, я покажу вам, где… Торопиться некуда: Черная Борода не сможет сам выбраться с отмели. У него нет ни капли воды…
При одном упоминании о воде у нее помутилось в голове от жажды.
— Они там все погибнут, и ничто их не спасет! Сперва вы погрузите на корабль ту часть сокровищ, которая находится здесь. Мы целых два дня закапывали их! А потом отправитесь на отмель за остальным, когда вам уже некому будет помешать. Там столько сокровищ, что хватит на всех. Только имейте в виду, что без меня вам их ни за что на свете не найти!..
Флай добродушно усмехнулся:
— Ну, что за умница, право! Ты все уже продумала за меня, моя прелесть? Беда только в том, что я тебе ни на грош не верю! Но правда ли, будет лучше, если мы отправимся с визитом к Черной Бороде и сами во всем убедимся? Никогда не мешает немного повременить, чтобы потом не оказаться в дураках!
Он обернулся к своим людям:
— Вы трое пойдете со мной — Корби, Даниэльс и Ханни! Разворачивайте баркас! Джессоп, — он многозначительно подмигнул альбиносу, — ты остаешься здесь на борту и держишь вахту. Оттащи девчонку назад в каюту и проследи, чтобы она чего-нибудь не натворила, пока мы будем отсутствовать. Пожалуй, распусти немного эти веревки, а то она, кажется, уже посинела!
Перспектива остаться наедине с Джессопом ничуть не улыбалась Анне. Тем не менее, это все же давало Лори какой-то шанс воспользоваться подходящим моментом. Анна в изнеможении закрыла блестевшие от лихорадки глаза, мысленно произнося благодарственные молитвы за то, что у Лори хватило здравого смысла оставаться спокойным на своем наблюдательном посту.
Флай и его люди перебрались в баркас, хохоча, словно мальчишки, отправляющиеся на пикник.
— Эй, не очень торопитесь, капитан! — окликнул их Джессоп с борта шлюпа. Нед Флай ответил ему усмешкой:
— Не волнуйся, Джессоп! Вахта у тебя будет достаточно долгой. Я собираюсь подойти к Черной Бороде на расстояние мушкетного выстрела и дать ему возможность полюбоваться, как мы пьем воду, пока он поджаривается там, на отмели! Я заставлю этого пса издохнуть от жажды, можешь на меня положиться!
Джессоп наблюдал, как баркас, стукаясь о борт, пробирался по узкому проходу между шлюпом и берегом. Затем, пинком распахнув дверь в капитанскую каюту, он втащил Анну внутрь и усадил ее у столба, поддерживавшего полог над кроватью.
— Эге, — проговорил он, с любопытством разглядывая девушку. — Старый хорек был прав, ты и верно синеешь! Небось, хотелось бы, чтобы я развязал эти веревки, а?
Горло Анны настолько пересохло, что она едва сумела прохрипеть:
— Пожалуйста… побыстрее!
— Ишь, чего захотела! — злобно захихикал Джессоп. — Побыстрее! Я не из тех, кто любит торопиться!
Он удобно устроился в плетеном кресле Тича, продолжая разглядывать пленницу.
— Давно мне хотелось попробовать, какие сигары курит Черная Борода! — проговорил он и снова визгливо рассмеялся.
Лори мучительно страдал от похмелья и острого ощущения собственной вины. Он клял себя на чем свет стоит за свою преступную слабость, беспечность и безволие. Неуклюже сползая по качающимся вантам вниз на палубу, он несколько раз едва не сорвался. К сожалению, угрызений совести было недостаточно, чтобы смыть дурман опьянения, и когда он наконец спустился вниз, доски палубы расплывались перед его глазами, словно в тумане, и все предметы казались дрожащими и бесплотными в знойном мареве ослепительного дня.
Лори почти дошел до входа в каюту Тича, прежде чем сообразил, что он безоружен. Целую вечность, казалось, добирался он до своей каюты и искал пистолет. Прошла еще целая вечность, пока он после долгой возни и произнесенных шепотом проклятий убедил себя в том, что пистолет, наконец, надлежащим образом заряжен и осмотрен.
— Один маленький глоток рома — вот что мне нужно! — подумал он, с отвращением глядя на свои дрожащие пальцы. Он потянулся было за флягой, лежавшей у койки, как вдруг внезапная решимость заставила его отбросить ее прочь. К счастью, кожаная фляга не наделала достаточно шума, чтобы он мог выйти за пределы его крошечной каютки.
Это нравственное усилие настолько ослабило Лори, что он с трудом мог удержать трясущимися руками тяжелую рукоять пистолета. Он снова совершил нелегкий путь на палубу, запинаясь и спотыкаясь спустился по трапу и подошел к капитанской каюте. Крупные капли пота покрывали его лицо, когда он остановился у двери и прислушался.
Из-за двери доносился мужской голос и запах сигарного дыма. Лори услышал, как застонала Анна, и тут медлительность и осторожность оставили его. Он распахнул дверь и ворвался в каюту. Ошеломленный пират хрипло вскрикнул и выронил на пол сигару из полураскрытых губ. Он едва успел приподняться в кресле, когда Лори спустил курок.
Вся каюта, казалось, задрожала от грохота пистолетного выстрела. Вспышка огня, клуб черного дыма, фейерверк рассыпавшихся искр, — и Джессоп, целый и невредимый, стоящий у кресла. Выражение испуга еще не успело сойти с его лица, но в руке он уже держал нож. Лори остолбенело глядел на пирата, не понимая, почему тот продолжает стоять, но Джессоп вовсе и не собирался падать.
— Ты промахнулся, будь ты проклят! — обрадованно воскликнул он и метнул свой длинный нож. Стальное лезвие, тускло сверкнув в полумраке каюты, вонзилось в грудь Лори по самую рукоятку.
Джессоп ошибался. Лори не промахнулся. Пыж, удерживавший пулю в стволе, был забит слишком свободно, и когда Лори споткнулся на трапе, четырехунцовая пуля незаметно вывалилась из ствола. Он выстрелил всего лишь горстью пороха и небольшим комком ваты…
За мгновение до смерти Лори уже осознал, что произошло. Мозг его прояснился, и он понял, что совершил свою последнюю ошибку в жизни. Он не ощущал боли от ножа Джессопа, только холодную обессиливающую тошноту, подступившую к горлу. Рукоять ножа казалась ему неимоверно огромной — зловещий черный предмет, насильно вторгшийся в его тело. Согнувшись пополам, зажав обеими руками рану в груди и с трудом удерживаясь на ослабевших и подкашивающихся ногах, он слышал приглушенные рыдания Анны и, даже не глядя в ее сторону, видел, как она бьется в бессильной агонии…
Жгучая ненависть, боль и обида за сестру, за отца, за свою никчемную загубленную жизнь внезапно вспыхнула в его груди, словно вдохнув новые силы в его умирающее тело. Последним отчаянным усилием Лори распрямился, выдернул нож из раны и, уже падая, швырнул его в Джессопа…
Жестокая усмешка снова кривила тонкие бледные губы пирата. Он тоже был настолько поражен страхом и неожиданностью, что мгновения, казалось, замерли для него, словно замороженные. Он видел, как пальцы Лори вцепились в рукоять ножа, и затем — все в то же бесконечно замедленное мгновение — нож выскользнул из раны, теперь уже темнокрасный, взвился в воздух и медленной изогнутой дугой поплыл но направлению к нему. Джессопу казалось, будто у него в запасе целая вечность, чтобы уклониться от ножа. Он даже успел удивиться, почему он стоит неподвижно и не уходит с его пути. Но он просто не мог этого
