Она взяла виски, чмокнула меня в щеку и сказала:
— С-садись. Прямо где стоишь. Как, говоришь, тебя зовут? Ш-шелл? С-садись, Шелл. Я б-быстренько налью по маленькой. По одной ма-алень-кой быс-стренькой рюмочке.
Описав дугу через всю комнату, она исчезла на кухне, и через несколько секунд оттуда донесся звон стаканов, сопровождаемый не очень верной мелодией «Там, у тебя на ранчо». Я сел. Но не на диван слева, а на стул. «Интересно, — подумал я, — чем это они тут занимались?» Пирушка была неслабая. С десяток пепельниц, расставленных по всей комнате, ломились от сигаретных окурков, а стаканы стояли буквально в каждом углу.
Люсиль тем временем уже вернулась. Она несла два высоких бокала. Бокалы сильно запотели, и казалось, будто в них плещется что-то сжиженное и замороженное ниже нуля. Люсиль ухитрилась из ничего смешать два самых настоящих коктейля. Очевидно, занимаясь этим, она чересчур напряглась, и теперь внимание ее рассредоточилось, походка расхлябалась, и ее несло через комнату, как несет по взлетной полосе подхваченную ветром бумажку.
До меня она сразу не дошла, потому что внимание ее привлек радиоприемник. Он стоял слева от входа. Люсиль его включила, поставив предварительно на верхнюю крышку оба коктейля, и, продолжая напевать «Там, у тебя на ранчо», принялась настраивать. Настраивала, пока не поймала что-то танцевальное. И как только музыка заиграла, она обернулась, призывно протиснув ко мне руки. Это называется — самозабвенно отдаться музыке и танцу.
— Иди же, — выдохнула она, — потанцуй со мной. Да, да, да, по-тан-тан-цуй.
И все это, закрыв глаза и прищелкивая пальцами. Самозабвенней не бывает.
— Подожди, милая, — сказал я, — давай сначала поговорим. Я пришел спросить кое-что.
— Поговорим? О ч-чем? — Тут она икнула. — О чем поговорим? Давай лучше танцевать. Шелл и мал- ленькая хор-рошенькая Люсиль. Чем плохо?
— Милая Люсиль. Я хочу, чтобы твоя маленькая хорошенькая головка припомнила некоторые факты.
— Нет уж, ты со мной обойдись как следует, или… или я ничего не скажу. Давай, давай же, иди танцевать.
Я не знал, как быть.
— Дорогая, послушай. Я очень хочу, чтоб мы стали друзьями, но мне сейчас очень и очень некогда. Честно. Куча дел. Несколько мест обежать надо. Пожалуйста, помоги мне. Меня интересует Уолтер Пресс.
Люсиль, покачивая бедрами, протанцевала обратно к приемнику и разом ополовинила свой стакан. Запросто — два булька, и полстакана нет.
— Все д-доложила фараонам. Все как н-на духу. Плюнь ты на это, Шелл. Можно мне звать тебя Шелли?
Она снова придвинулась ко мне и ухватилась за лацканы пиджака:
— Шелли. Шел-ли. Неплохо, правда?
Я слабо отреагировал:
— Пойми, мне очень некогда. Очень. Может, я потом зайду? Сейчас уйду, а потом вернусь, о'кей?
Люсиль обиженно надулась. Нижняя губка выпятилась и влажно блестела.
— Эт-то нечестно. Ну и п-проваливай. Ну и с-скатертью дор-рожка. — Она захихикала. — Ох, как ты мне надоел.
В шутку, конечно, потому что ее руки уже крепко держали меня за пояс. И не просто держали, а извивались и лезли под рубашку.
— Черт! Неужели нельзя сначала сесть и поговорить?
— Не-а. Сначала обязательно потанцевать.
Ну что я мог поделать? Она была такой аппетитный кусочек, что слов нет. Женщина от Бога, если можно так выразиться. Другое дело, что Божий дар она использовала не совсем так, как предписано Создателем, но… дара у нее не отнимешь. Уже из телефонного разговора мне было ясно, что Люсиль навеселе, но, когда мы стали танцевать, это ее состояние заметно усилилось.
По опыту я знал, что топтаться истуканом в таких случаях мало толку, поэтому я прижал ее покрепче и, пока звучала румба, несколько раз поцеловал. Так, как ей, по всей видимости, и хотелось.
Она целовалась своеобразно. Вопьется в губы и жует. Как резинку.
О, наша схватка под музыку была долгой и мучительной. И я ослабел. Ослабел и сдался.
А потом опять танцевали.
Правда, информацию я все же получил. Люсиль была знакома с Прессом около года к тому моменту, когда он предложил ей участвовать в организующемся Обществе Внутреннего Мира. Стояла, так сказать, у истоков.
А всего их вначале собралось четверо. Кроме Люсиль еще одна женщина и какой-то приятель Уолтера. Цель была простая: открыть обычное культовое служение, каких в Южной Калифорнии пруд пруди. Посмотреть, как пойдет, на сколько их «обращенцы» раскошелятся, и, если денег будет много, отхватить сколько можно.
— И на сколько вы раскрутили вашу паству?
— О-о, шикарно. Весьма шикарно. Первые взносы так себе, но потом дело пошло. И вот, когда все вроде бы наладилось и потекли денежки, он всех разогнал. Распустил, и все тут. Прошло несколько дней, и я узнаю, что Пресса больше нет. Мертв. Маленький Пресси мертв.
— Его угораздило разбиться как раз после того, как он всех уволил, так? Люсиль, тебе это не показалось странным?
— Э-э, вообще-то нет.
Она немного протрезвела, и глаза ее походили теперь на две коричневые пуговицы.
— А что бы ты подумала, Люсиль, если бы я сказал, что Пресс по-прежнему жив? Что, возможно, он тогда не разбился и не сгорел?
— Не поверила бы. — Две большие карие пуговицы шевельнулись.
— А почему бы и нет? Ты уверена, что Уолтер Пресс мертв?
Для Люсиль это был неожиданный вопрос.
— Нет. Если подумать, то не уверена. Хотя он умер. Вернее, разбился в машине. Бах со скалы, и нет его. А разве он не…
— Не знаю, Люсиль. Сам об этом думаю. Ты его ведь никогда не видела после аварии?
— Нет. Ни разу. И если больше не увижу, то не зареву.
— Он тебе не нравился?
— Спрашиваешь. Это не человек, а червяк. Маленький скользкий уж. Никуда не годный. И всех уволил, подумать только! Абсолютно ни за что!
— А как он с женщинами?
— Он? — Люсиль неопределенно хмыкнула. — А никак. Что выжмешь из такого лысого слизняка? На тебя, Шелли, совсем не похож. Ты — большой, и сильный и…
Я решил переменить тему:
— А с тех пор ты никогда ничего не пыталась узнать? Об обществе, я имею в виду.
— Никогда и ничего. Что толку? Да и нашла себе другое занятие. Более приятное.
Я невольно обвел взглядом красиво обставленную квартирку и не стал спрашивать, что это за приятное занятие.
— Одно непонятно, как они все еще процветают? Пресс сгорел, но гибель предводителя на бизнесе не отразилась.
— Ой, не знаю, Шелли. Не знаю. Может быть, кто-то из его помощников продолжил. Если в меня тогда там оставили, я бы, наверное, так и работала. Денег полно.
— Неужели такие большие суммы, что кто-то мог и позариться? Рискнуть убить его, разогнать штат — на это не всякий решится. Какой-нибудь действительно крутой парень. И оружие надо иметь.
— Наверное, ты прав. Деньги, деньги, много денег. Начало было так себе, но потом как снежный ком — больше и больше.
Мы оба замолчали. Что же получалось? А получалось то, что Пресс сколотил компашку таких же, как и
