и гардениями. Кроме того, было множество банановых пальм и райских птичек.
Дом был огромным, массивным, он заполнял целую поляну посреди южнокалифорнийских джунглей. Я припарковался, подошел к десятифутовым двойным дверям и нажал на кнопку, которая привела в действие куранты внутри дома.
Открывший дверь парень выглядел именно таким, каким мне и представлялся тип, ответивший мне по телефону «сердечным» голосом. Высокий, худой, с тонкими чертами лица и тонкими губами, со смешанным выражением отвращения и смирения, словно он унюхал что-то вонючее и это что-то оказалось его собственным носом. Но он посмотрел на меня так, словно я тоже был чем-то неприятным.
— Я — Шелл Скотт, — представился я.
— Д-да. Я догадался. Ну что же, входите. — Жизнь могла продолжаться, но этот день для него был испорчен.
Я вошел в просторный холл, когда он произнес:
— Меня зовут Виллис. Я хотел бы знать больше об этом полицейском деле.
— Думаю, мне лучше поговорить об этом с мистером Адером. Где его можно найти?
Виллис кивнул в сторону двойных дверей прямо перед нами. Однако он все еще колебался.
— Но он… творит. Творит новую модель. Нам действительно не следует его беспокоить. — Виллис задумался на целую минуту. — Есть ли реальный повод считать, что мистера Адера… ну… ожидают неприятности?
— Только со стороны мужчин Америки.
Он опять поразмышлял, потом буркнул:
— Ну ладно. Вероятно, будет лучше, если вы сами поговорите с ним.
Он подвел меня к двойным дверям, распахнул их, и мы вошли. Двери бесшумно сомкнулись за нами, и только через некоторое время до меня дошло, что таким образом я оказался одним из немногих смертных, присутствующих в тот момент, когда Адер испытывал экстаз творения.
Огромная комната с высоким потолком и гуляющими по ней сквозняками. Окна шли по дальней стене, а левая от меня стена завешана гобеленами. Правая стена была голой. В комнате находились четверо тощих мужчин в деловых костюмах, человек в желтом халате и один голый. Нет, это был не голый мужчина, это была худая женщина, и она не была совсем голой. Когда я присмотрелся к помосту, то разглядел на ней лифчик и трусики, но это не меняло впечатления полной наготы.
Четверо худышек в деловых костюмах стояли слева, и все они заметили нас. Их лица отразили растущую досаду, потом изумление и испуганное неверие. Как же, святая святых была осквернена моим появлением. Маленький мужчина в желтом халате не обратил на меня внимания. Он, очевидно, и был Хорэйшио Адером и в данный момент определенно находился в трансе. Его согнутая в запястье рука покоилась на бедре. Стоя совершенно неподвижно, он, казалось, разглядывал пол. Невысокого роста, худощавый, очень бледный, он выглядел так, словно жил только за счет переливания крови. Или молока. Все пятеро мужчин выглядели так, будто они питались одной люцерной.
Я почувствовал запах фимиама. Запах был чрезвычайно сладким — как сахар вперемешку со специями. С правой руки Адера свисал длинный кусок бледно-зеленой материи. Он медленно поднял голову, оглядел манекенщицу и слегка помотал тканью — как если бы миниатюрный тореадор пытался привлечь внимание заскучавшего быка.
Манекенщица своим обликом как бы обобщала все то, что я думал об Адере.
Поговаривали, что Хорэйшио Адер нанимал в качестве манекенщиц голодающих женщин и при этом заставлял их поститься в течение недели. За два года до этого, когда другие модельеры подчеркивали красоту бюста или бедер, высокой или низкой талии, Хорэйшио разразился в печати панегириками о «красоте кости». Если следовать его логике, женщины должны демонстрировать в качестве наряда свои скелеты. И передо мной стояла девица, которая пыталась сделать именно это.
Она была из тех изможденных девиц с беспорядочной прической и неприглядными костями, которые, казалось, никогда не пытались нарастить на себе мясо хотя бы местами. Во всяком случае, она напоминала зеленый помидор, не сумевший дозреть в таком жарком местечке, как Голливуд; этакая весьма печальная, холодная и скучающая манекенщица. Она стояла посредине комнаты с повисшими вдоль тела тонкими руками, даже не пытаясь прикрыть свою наготу, словно говоря: «Да чего мне терять?»
Где-то в доме сзади меня зазвонил телефон. Виллис похлопал меня по плечу и тихо прошептал:
— Пожалуйста, не говорите ничего. И не делайте ничего, пока я не вернусь. — По его тону можно было подумать, что все мы собрались вокруг покойника.
В ответ я прошептал:
— Я не двину ни одним мускулом.
Он бесшумно вышел из комнаты. Я же продолжал наблюдать за Адером и за наблюдателями за Адером еще целую минуту. Никто не шевелился. Наконец Виллис вернулся и прошелестел мне на ухо:
— По телефону просят вас, мистер Скотт.
— Меня? — ответил я шепотом. — Никто не знает, что я здесь!
— Вас спрашивает некий Джеддер.
Я кивнул и последовал за ним из комнаты, припомнив, что сказал Джеддеру о том, что поеду в имение Адера, и одновременно удивляясь, зачем это я ему понадобился. Мы прошли в двойные двери с левой стороны холла. Отсюда широкая лестница вела на второй этаж. Под лестницей я увидел небольшой столик с розовым телефоном на нем. Виллис отошел на несколько шагов, когда я поднял трубку.
— Алло, — произнес я. — Мистер Джеддер?
— Да. Это Шелл Скотт?
— Он самый. В чем дело?
— Не знаю. Но не успели вы уйти, как ко мне заявился большой и страшный мужик и стал расспрашивать о вас.
— Я знаю много больших страшных мужиков. Я и сам такой. Не могли бы вы его описать поподробнее?
— В нем, наверное, шесть футов плюс четыре или пять дюймов. Может, и больше. Во всяком случае, габариты у него больше, чем у вас. И он мощно сложен, но если у него и есть жир, то он нарос на толстенных мускулах. Так… Он почти лыс, и у него низкий, хрипловатый голос. Вероятно, я должен был запомнить больше подробностей, но я честно скажу, Скотт, он напугал меня до потери пульса.
— Вполне естественно, Джеддер. Такая уж у него работа.
Описания мне было достаточно, чтобы понять, о ком идет речь. Его звали Арк. Настоящее его имя Хиат Аркаджанян. То ли армянин, то ли литовец, точно я не помнил. Зато я точно помнил, что он работает на Роя Тоби и что он профессиональный убийца. Огромная обезьяна, настоящий Кинг-Конг, не больше похожий на человека, чем самец гориллы. Как это Джеддер упустил, проморгал его похожесть на обезьяну, непонятно, если, конечно, это был Арк.
— Джеддер, этот большой парень… не похож ли он на орангутанга или шимпанзе?
— Точно! — торопливо воскликнул Джеддер. — Именно обезьяна! Он действительно выглядит так!
— Словно та горилла-убийца Тарзана, если это тот, о ком я думаю.
— Все верно. Маленькие глазки, грубые черты лица, большие губы, огромные мускулы, не говорит, а ворчит. Кто он?
— Головорез по имени Арк. Громила. Что он хотел узнать про меня?
— Ну, он спросил, что вы делали в моей студии, чего вы хотели, почему вы пришли ко мне и все такое. Я… э… не хотел ничего ему рассказывать, но…
— Об этом не волнуйтесь, Джеддер. Никто не упрекнет вас за то, что вы выложили все Арку. Если бы он не получил свое, он просто дунул бы — и вас бы не стало. Чего он еще хотел?
— Ну, как я уже говорил, он спросил меня, чего вы хотели от меня. Я сказал ему, что вы расследуете убийство. Он поинтересовался, чье убийство, и потом повел себя несколько странно.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, я объяснил ему, что речь идет об убийстве Зоу Авилла. Он как-то косо посмотрел на меня и
