Что вы имеете в виду?
— Очень большой и страшный. Это точно — жутко большой.
В моей голове уже явственно зазвонил небольшой колокол.
— Такой же большой, как я? — Я улыбнулся ей. — И такой же страшный?
— Ну, вы-то совсем не страшный. — Она тоже улыбнулась. — Вы довольно привлекательный, Шелл. А тот мужчина был просто мерзок. И он даже больше вас.
В этом я уверена.
— Вы узнали бы его, если бы увидели снова?
Она кивнула:
— Обязательно.
— Могли бы вы опознать его по полицейским снимкам?
— Полагаю, что да. Я довольно хорошо разглядела его.
— А водителя машины?
— Там было темно, и его я не очень помню. Насчет него не уверена.
Когда она пришла в себя, над ней уже склонялись полицейские. Вот и все, что она смогла рассказать.
Хэнк и Райли вернулись в комнату для допросов. Я вызвал Хэнка в коридор и спросил:
— Вы показывали ей снимки из полицейского досье?
— Нет еще, только собирались.
— Ты знаешь Хиата Аркаджаняна?
— Конечно. — Он прищурился. — При чем тут Арк?
— Покажи ей альбом с фотографиями Арка.
— Почему ты думаешь, что это он?
Я рассказал ему о намерениях Роя Тоби в отношении «Мамзель» и о нашей с ним стычке. Закончил я свой рассказ так:
— Капитан Сэмсон уже в курсе моей перестрелки с подручными Тоби, в которой участвовал и Арк. Весьма возможно, что Арк провернул еще одно задание Тоби сегодня ночью.
В раздумье Хэнк наморщил лоб, потом кивнул:
— Не исключено. Есть еще кое-что, Шелл. Пушка вполне подходит такому типу, как Арк.
— Что ты имеешь в виду?
— Я покажу тебе пушку, и ты поймешь, что я хочу сказать.
Он вышел ненадолго, вернулся с двуствольным дробовиком и протянул его мне:
— Что ты об этом думаешь?
— Дробовик? Лита приняла его за винтовку. Но ее вряд ли можно назвать знатоком оружия.
— Она назвала оружие совершенно точно. — Хэнк протянул ладонь — на ней лежал патрон дробовика с округленной пулей в гильзе вместо обычного пыжа. — Один пустой патрон в левом стволе и вот этот в правом. Кто-то отлил свои собственные пули. Эта пуля весит около унции.
Теперь мне стало понятно, что имел в виду Хэнк раньше, когда говорил, что Рэндольф был почти перерезан пополам большой пулей. Я сам никогда не видел ничего подобного — самая смертоносная пуля, которую я когда-либо держал в своих руках. Кто-то взял обычный ружейный патрон и зарядил его отлитой вручную свинцовой пулей. Она была размером почти с мячик для пинг-понга.
Я вернул пулю Хэнку и сказал:
— Это чертовски профессиональное орудие убийства из всех виденных мною. Удивительно, как вообще от Рэндольфа что-то осталось после попадания такого снаряда.
— Мы нашли ружье с этой пулей на траве рядом с улицей. Он или уронил, или бросил его, услышав, что мы приближаемся.
— Вы едва не застигли их. Он кивнул:
— Мы были совсем рядом. Вызов поступил к нам сразу после выстрела — тот мужик еще говорил по телефону с участком, и мы сразу запустили сирену. Их машину мы уже не застали, но они-то уж точно слышали нашу сирену. — Он помолчал. — И очень хорошо, что так.
— Ты имеешь в виду мисс Коррел?
— Ага. Если бы у него было больше времени, он мог бы оставить вторую пулю в ней.
Я вздрогнул, представив себе, что бы мог сделать этот кусок металла с телом Литы.
— Есть еще что-нибудь? — спросил я Хэнка.
Он покачал головой, отошел на секунду и вернулся с парой белых бумажных перчаток.
— Я нашел их в нескольких ярдах от разбитого окна. Из-за них никаких отпечатков пальцев на ружье.
Я приложил одну перчатку к своей ладони — мне бы она подошла. И Арку тоже.
— Так что с фотографиями? — поинтересовался я.
Он кивнул. Через несколько минут он, Райли и я наблюдали, как Лита медленно переворачивает страницы большого альбома с полицейскими фотографиями. Я стоял за спиной Литы, а оба полицейских сидели с другой стороны стола.
Лита уже пролистала одну книжку и уже наполовину просмотрела вторую. Занятие довольно нудное — рассматривать страницу за страницей фотографии мужчин. Правая рука Литы лежала на столе сбоку от книги, а левой рукой она небрежно перелистывала страницы. Она пролистала уже примерно половину страниц, еще несколько страниц, и она увидит портрет Арка.
Я понял, что она нашла человека, которого описала нам, прежде, чем она произнесла хоть одно слово. Она перевернула страницу, и я сразу узнал отвратительные обезьяньи черты лица Арка. В тот же миг ее правая рука конвульсивно сжалась в кулак. Я не видел ее лица, но на моих глазах она так сильно сжала кулак, что его суставы побелели.
Странно тихим голосом, от которого у меня мурашки побежали по спине, она произнесла:
— Это он, тот мужчина. — Она разжала кулак и показала на фотографию Арка.
Остальное уже было рутиной. Она убедила Хэнка в том, что бессмысленно искать фотографию водителя машины, ибо была убеждена, что не сможет опознать его. И она очень устала.
Но нам пришлось проторчать в участке еще довольно долго. Нужно было отпечатать и подписать показания, Лите пришлось ответить на дополнительные вопросы. Прошло еще четыре часа, прежде чем нам позволили уйти. Где-то после полуночи я вдруг вспомнил о том, кто меня нанял, — о Сказочном Лоуренсе и позвонил ему.
Он ответил сонным голосом: заснул полчаса назад, сообщил он мне. Но у него сразу пропал сон, когда я рассказал ему, что случилось.
— Как Лита? — поинтересовался он. — Она в порядке?
— Да. Шокирована, естественно, и утомлена. Но через некоторое время она придет в себя.
— Что за чертовщина! Я сейчас приеду. Скотт.
— В этом нет необходимости. Мы скоро уйдем отсюда. Просто мне подумалось, что вам следует быть в курсе.
— Спасибо, Скотт. Скажите ей, что она может располагать мной, если я ей понадоблюсь.
— Непременно.
— Господи… Рэндольф. Джон Рэндольф… — Он помолчал. — Ну, увидимся завтра у Адера.
— Верно. Я и забыл. До завтра, Лоуренс. Наконец мы с Литой смогли отправиться восвояси. И полицейские, и я — все вместе пытались убедить ее, что безопаснее было бы остаться в участке, но она категорически отказалась от такой «охраны».
Около трех часов ночи мы вышли из голливудской тюрьмы и сели в мою машину. Пока я заводил мотор, Лита откинулась на спинку сиденья и сказала:
— Это не совсем то, что я планировала на сегодняшнюю ночь, Шелл.
— Вы еще не знаете второй половины плана, дорогуша, — заверил ее я. — Мои планы тоже были несколько иными.
Она повернула голову и медленно улыбнулась. Через пару кварталов она воскликнула:
— Я умираю с голоду!
