двумя делами сразу.
Чейм фыркнул:
— Ну хорошо. Вас наняли разыскать мистера Джелликоу. Ну и делайте это для своего клиента. А для меня попытайтесь найти и вернуть рукопись. Это ведь не помешает вашей основной задаче? И если вы сумеете вернуть мне рукопись, я готов заплатить вам любую разумную сумму.
— Какую, например?
— Назовите сами, мистер Скотт.
— Как насчет десяти тысяч долларов?
Я ожидал, что он взорвется. Но ничего не произошло. Чейм сидел спокойно и смотрел на меня.
— Идет, — сказал он.
Я облокотился о спинку кровати у него в ногах:
— Простите, мистер Чейм. Я пошутил. Просто интересно было узнать, насколько сильно вы заинтересованы в том, чтобы вернуть рукопись.
Я знал, каким безжалостным, непреклонным и даже опасным мог быть при желании этот человек. Знал, что в прошлом он был заносчив и многих заставлял страдать. Но никогда прежде я не видел, чтобы глаза его горели таким гневом. Будто тлеющий в их черноте огонь разгорелся вдруг во всю мочь. Красным пламенем они, конечно, не пылали, но искры в них пробегали. Рот его тоже преобразился. Стал тверже, жестче.
— Вы хотите сказать, что ничем мне не поможете?
Я пожал плечами:
— Не совсем так. Буду иметь в виду вашу рукопись, раз уж я о ней знаю. Но пока не найду Джелликоу или не узнаю, что с ним случилось, ничто не должно мешать моей работе.
Чейм слегка кивнул, но ничего не сказал.
— В каком она виде, чтоб я знал, что искать? Просто стопка бумаги? Отпечатана на машинке или написана от руки?
— Разумный вопрос. Она написана моей собственной рукой. Но не ищите рукопись как таковую. Я положил ее в стальной кейс и запер его. — Чейм показал руками, какого он размера: с фут длиной, восьми — десяти дюймов шириной и около шести глубиной… — Затем залил растопленным воском замок и запечатал вот этим кольцом. — Он поднял правую руку и показал большой перстень с печаткой.
Я улыбнулся:
— Видно, вы здорово доверяете старому другу Джелликоу, а? Да и всем остальным. Так когда-то короли делали, пользуясь воском и королевским крестом… — Я вдруг осекся. — А воск был зеленый?
— Да. После того я завернул кейс в толстую оберточную бумагу и тоже скрепил ее зел… — Чейм вдруг умолк. На лице у него отразилось недоумение. — Откуда вы знаете, что воск был зеленый?
— Воск может подсказать, лазил ли кто-нибудь в кейс или нет. Но остановить того, кто задумал его открыть, не может.
— Будь кейс не запечатан и не заперт, Уилфред мог бы из любопытства заглянуть в него, но он никогда бы не посмел…
— Посмел бы. И залез в кейс. С Уилфредом и впрямь произошла метаморфоза.
— Что? О чем вы говорите? Что такое? — всполошился Чейм.
— С утра пятницы, то есть после вашего звонка, Джелликоу больше не появлялся в отеле «Кавендиш». В номере у него все перевернуто вверх дном. Видно, там что-то искали. Когда я осматривал номер, в ящике комода я обнаружил обломок, как я думал, какого-то камня. Может, полудрагоценного. Однако теперь я уверен, это был кусочек воска. Так что ваш старый друг, видно, соскоблил воск и открыл кейс.
Гидеон Чейм судорожно то открывал, то закрывал рот. Лицо его стало зеленовато-желтым, и он упал на подушки. Язык, похожий на кусок вареной печенки, вывалился. Из губ вырывалось прерывистое дыхание.
Было совершенно ясно, старик отдавал концы.
Глава 6
Я подскочил к нему, но Чейм уже втянул обратно язык и, все еще хватая ртом воздух, что-то доставал из верхнего кармана пижамы.
— Воды, — прохрипел он, вынув маленький пузырек. Снял с него крышку и бросил в рот небольшую таблетку.
Я схватил кувшин, торопливо налил полный стакан и подал ему. Он глотнул, вода потекла по подбородку и пролилась на пижаму. Я стал искать звонок, увидел шнур, болтавшийся над краем кровати, и схватился за него.
— Не надо, — остановил меня Чейм. — Нет надобности. — Голос его уже не хрипел. — Сейчас станет легче. Не звоните. Одну минуту. — Он выпил еще воды и вернул мне стакан. — Спасибо. Все в порядке. Это был просто… шок. Не могу поверить… Непостижимо… Чтобы Уилфред посмел меня ослушаться! Невероятно!
— Подумайте, — сказал я. — Вы отдали Джелликоу рукопись, когда легли в клинику. На следующий день вас прооперировали. Во вторник и в среду все газеты сообщали, что вы умираете. В теленовостях вас показали как умирающего. В четверг утром все уже с вами прощались. И только к концу дня стало ясно, что кризис миновал и вы пошли на поправку.
— И какие же выводы вы из этого делаете, мистер Скотт?
— Подумайте сами. Большинство людей верит в то, во что им хочется верить. Вот и Джелликоу, возможно, многие годы мечтал, чтобы вы поскорее убрались на тот свет. На прошлой неделе он решил, что вы умираете, и, лелея эту надежду, в конце концов поверил в нее. Для него вы были уже не умирающим, а мертвым. И он вскрыл кейс, наплевав на воск. Что о нем теперь беспокоиться? Никто не узнает. Гидеон Чейм умер, его нет, капут, теперь он покойник.
— Хватит бубнить одно и то же!
— Джелликоу ожил, расцвел. Вы даже не представляете, до какой степени! И вот он открывает кейс, листает страницы и соображает, что можно здорово подзаработать, продав оригинальную, написанную собственной рукой Гидеона Чейма рукопись.
— Невероятно!
— И он так и сделал. Продал рукопись.
— Вы с ума сошли!
— Более того, я даже знаю, за сколько он ее продал. За пять тысяч долларов. Дешево, конечно. Но получил он именно пять тысяч.
Я замолчал. Гидеону опять стало плохо. Я бросился к кувшину и налил еще стакан. Но на этот раз Гидеону вода не потребовалась. Он похватал ртом воздух, издавая малоэстетичные звуки, и через минуту снова уже мог говорить. Он еще не оправился от шока, но уже не умирал. Он оказался крепким орешком. Не так просто было его прикончить.
— За пять тысяч? Откуда вы можете знать о моих пяти тысячах?
— Ваших?
— Ну конечно, дурья ваша башка! Я вложил в кейс не только рукопись, но и чек на эту сумму.
— Зачем?
— Когда я отдавал Джелликоу рукопись, я сказал ему, что в кейсе лежит чек на его имя, по которому он получит от издателя деньги, когда выполнит мое поручение. Деньги предназначались ему в награду за труды, если бы, конечно, мистеру Джелликоу пришлось потрудиться.
— Выходит, он знал, что внутри лежит чек на его имя?
— Знал. Но я не сказал, на какую сумму.
— И это были пять тысяч долларов. Он и получил пять тысяч.
— Но может, он получил их наличными, за определенные услуги. Или в подарок. Мало ли как.
