— Отлично. Через час?
— Ну, может, через полтора.
— Прекрасно. А я позвоню в офис, узнаю, нет ли новостей. Потом, если не придумаю, что делать дальше, могу и побыть здесь, не испытывая угрызений совести.
— А как вы можете знать это заранее?
«Гм», — произнес я про себя.
— Так где у вас телефон?
— Под шлемом. — Она показала рукой.
Но это был не только шлем. Под ним была голова. С лицом человека, обнаружившего, что ему только что отрубили эту голову.
Я осторожно протянул руку.
— Это из Китая, — пояснила Зина. — Не очень везелое зрелище, а?
— А что, телефон платный? Надо опускать монету ему в рот? Или как?
— Да нет. Обычный телефон. Поднимите голову.
Я снял шлем и голову. Под ними оказался телефон. «Здорово придумано», — подумал я. Если, конечно, надо спрятать телефон. Никому и в голову не придет искать его тут.
Мелодичный голос Хейзл, которая, видно, осталась поработать сверхурочно, вернул меня в реальный мир. Новостей нет, звонков тоже, все под контролем, сообщила она.
Я положил трубку и водрузил на место голову и шлем. «Вообще-то, — подумал я, — неплохо дать поработать подсознанию. Иногда полезно отключиться от проблемы. И тогда все становится на свои места: рождается идея, появляется ключ к разгадке, находится недостающее звено. Как раз то, что нужно. Выбросить проблему из головы. Пусть ею займется подсознание».
И лучшего средства, чем Зина, чтобы отвлечься от проблем, было не придумать.
Может, во многом я и ошибался, но в этом деле оказался прав.
Восхитительный акцент Зины звучал в моих ушах горячим дыханием Сахары. Вначале я с трудом доходил до смысла некоторых слов, но позже я привык, и все стало понятным.
Когда она сказала: «Позелуй меня, Зелл, позелуй», — я уже точно знал, что она имеет в виду.
И я, как вы, наверное, уже догадались, «позеловал» ее.
Зазвонил телефон, и я подпрыгнул чуть не до потолка. Казалось, кто-то бил в гонг внутри пустой бочки.
— Что это?
— Телефон в голове, — ответила Зина.
— У тебя и в голове есть телефон?
Зина пошла к шлему, по дороге объясняя:
— Я зплю очень крепко, очень. И чтобы прознутьзя, мне нужен громкий звонок. А если я не хочу, чтобы меня без-покоили, я затыкаю уши и знимаю голову. И тогда я — как мертвая. Здорово гремит, да?
Она подняла трубку. Разговор был недолгим. Обычная женская трепотня. Звонила какая-то подруга. Похоже, та, с которой Зина собиралась встретиться попозже. И это «позже» уже наступило.
Но для меня, увы, это оказалось слишком поздно. Потому что, перед тем как положить трубку, Зина сказала:
— Хорошо, через полчаза, Зильвия. Ага, обязательно. Пока, Зильвия!
Зильвия? На языке Зины это означает, наверное, Сильвия.
Сильвия! Нет, не может быть! Я весь похолодел. Нет, этого просто не может быть!
Зина повернулась и направилась ко мне. Торопливо одеваясь, я сказал:
— Дорогая… ответь мне на небольшой вопрос.
Когда Зина подошла, я уже надел оба носка и один ботинок.
— Кто… кто тебе звонил? — невинным голосом спросил я.
— Зильвия.
— Это я слышал. А кто эта Зильвия?
— Зильвия Ардент. Звезда… — Второй ботинок выпал у меня из рук. — Из телезериала «Девичья зпальня». Мы з ней давно дружим. Она моя лучшая… — Зина умолкла. — Что з тобой?
— А что?
— Ты какой-то чудной звук издал, дернулзя и ботинком об пол зтукнул.
— Ничего я не дергался. С чего бы мне дергаться? И ботинком не зтукал… то есть не стукал об пол. Он просто выпал у меня из рук. — Я поднял ботинок и стал его надевать. В голове лихорадочно метались мысли. — Сильвия Ардент! Надо же! Вы, значит, знакомы? — как можно непринужденнее спросил я.
— Она моя замая лучшая приятельница.
— Да ну? Здорово. Она — милая девчонка. — Я замолк, спохватившись. «Спокойнее, Скотт, спокойнее, — напомнил я себе. — Самое главное не терять самообладания». — А она что, звонила, чтобы только поздороваться? Это не та девушка, с которой ты договорилась встретиться?
— Мы взтречаемзя почти каждый понедельник. Иногда ходим в кино или еще куда-нибудь или прозто болтаем, новозтями делимзя.
— Новостями? Что ты имеешь в виду?
— А ты что? Какой-то ты зтранный.
— Нисколько я не странный. Значит, ходите в кино? Новостями делитесь? А мужчин… обсуждаете?
«Осторожнее, — сказал я себе. — Думай, что говоришь, иначе выдашь себя. Уже чуть не выдал».
Зина в это время, к счастью, нагнулась и в крайнем удивлении рассматривала мои ноги.
— Ты надел ботинок без нозка.
— Хочешь сказать, что я рехнулся? — раздраженно сказал я. — Отлично помню, что надевал оба носка.
— Значит, ты надел их на одну ногу.
— Не говори глуп… Ну надо же! Такое раз в сто лет может случиться. Но когда-нибудь… мы с тобой над этим посмеемся. — Я пришел в полное замешательство и умолк.
— Мы з Зильвией по очереди ходим друг к другу, — продолжала Зина.
— По очереди?
— Да. Зегодня моя очередь идти к ней. Но я немного опоздала. — Она засмеялась.
Очень смешно.
Зина протянула руку и подергала меня за мочку уха. Нежно, ласково сказала («Может быть, в последний раз», — уныло подумал я):
— Опоздала, потому что ты обманул меня, Зелл.
— Обманул? Что ты такое говоришь?
Она проказливо рассмеялась:
— Ты зказал, я з тобой в безопазнозти.
— Детка, лучше уж ты узнай это от меня. Никто не может быть в безопасности рядом со мной.
— Какие ужазные вещи ты говоришь, — со смехом воскликнула она.
— Да, ужасные.
Надев носки и ботинки, проверив, что все, как положено, я встал, взглянул Зине в глаза и искренне сказал:
— Я хотел, чтобы ты услышала это от меня самого.
Уже в дверях я обернулся:
— Прощай!
— Не прощай, дорогой, а до взтречи.
— Это было бы здорово, — ответил я, кивнул, повернулся и вышел.
До захода солнца оставались считанные минуты. Небо полыхало изумительными красками, но я чувствовал себя так, будто шагнул в темную холодную ночь.
