– Что это?
– Не что, а кто. Это девушка.
– Из чего это следует?
– Это я. – Она попыталась отобрать у меня этот лист, но на сей раз я ее опередил.
– Погодите минуту, – сказал я, чувствуя себя обиженным. – Я думал, вас радует, что я овладеваю астрологией так быстро.
Я мог различить символы Марса и Венеры сразу же, потому что и в моей карте они были рядом на том же градусе, близко от моего 'Н', нижняя половинка которого свисала вниз как гантель. Поэтому у меня вызвал интерес тот факт, что, как я заметил, розовато-красная Луна и Венера – последняя была изображена в виде маленького кружка с маленьким же крестиком, спускающимся с него, – обе они расположены как раз над моим собственным Марсом и Венерой и странной буквой 'Н'.
– Просто чтобы показать вам, как далеко я продвинулся вслед за моими планетами, – сказал я Сайнаре, постучав пальцем по внутреннему кругу, а затем по внешнему, – спрошу: если это я, а это вы, тогда мой Марс и ваша Венера – сообщники?
– Они в союзе. Собственно говоря, Шелл, ваше сочетание или союз Марса, Венеры и Урана находится на том же градусе, что мой союз Луны и Венеры в знаке Рыб. Ваша Луна в Скорпионе противостоит моему Марсу в Тельце. Практически ваше сочетание Луны и Юпитера под прямым углом к моему Солнцу в Водолее. – Она указала на позиции. – Здесь, здесь и здесь. Ну что, теперь вы знаете больше, чем прежде?
– Конечно, я знаю, что это значит.
Ее глаза расширились. Она слегка повернула голову и искоса взглянула на меня.
– Знаете?
– Конечно. Это значит, что мы собираемся совершить путешествие. Да. Уехать в отпуск. Вместе. В союзе. Как насчет этого?
– Фигово.
– На мой слух это звучит очень забавно. Что значит «фигово»?
– Значит, что ваше знание астрологии фиговое или никакое.
– Ах, но идея-то неплохая, а? Я знал, что вы меня поймете, Сайнара. И поскольку мы собираемся отбыть вместе, то у меня появилась прекрасная мысль. А может быть, две-три. Каково ваше мнение?
Я наклонился поближе к ней и зашептал ей на ухо.
После чего она отступила на добрый ярд и посмотрела на меня с яростью и даже топнула ножкой, выбив из ковра глухое «бум».
– Шелл Скотт, – сказала она резко, – вы преступник. Я не провела бы с вами ни безумную волшебную ночь в Акапулько, ни день в Бербанке, даже если бы вы были единственным мужчиной на Земле, Меркурии, Марсе, Венере...
– Не надо преувеличивать.
– А также на Юпитере, Сатурне, Уране, Нептуне и Плутоне...
– Вы хотите ранить мои чувства.
– Не говоря уже о Солнце и Луне.
– Я уже понял это, можно было и не упоминать всех этих мест.
– Иными словами – нет.
– Почему вы так неразумны в отношении отпуска?
– Шелл, вы...
– Преступник, да. И мне нужен сообщник в моей преступной деятельности. Сам я не очень-то справляюсь. Перестаньте, вы ведь не ударите мужчину. Неужели ударите? О'кей! Я знаю, когда у меня скверные перспективы. Вы выиграли. Прощайте. Или скорее доброй ночи. Быстрее целуйте меня на прощание и...
– Выметайтесь, выметайтесь. У меня еще есть работа.
– Конечно. Я понимаю. Ваша работа важнее моего благополучия. Поэтому поцелуйте меня на прощание, и, может быть, вы никогда больше меня не увидите.
– О Боже! – Она молитвенно воздела свои прелестные ручки. – Хорошо.
– Не шутите? Ну...
– Я вас поцелую... только чтобы избавиться от вас. Закройте рот.
– Так что же это за поцелуй?
– Закройте свой болтливый рот и слушайте.
– Слушаю.
– Если я поцелую вас один раз, я имею в виду настоящий поцелуй, а не то, что просто вас едва клюну, вы уйдете и дадите мне работать?
– Конечно.
– Вы серьезно это говорите, Шелл?
– Конечно.
– А вот так морщиться, как это делаете вы, обязательно?
– Ну просто я валяю дурака. Вся эта работа, которой вы постоянно заняты... разве это не утомительно? Я думал, вам будет приятно немного подурачиться. Все веселей!
– Хорошо. Теперь перестаньте морщиться.
Собственно, у меня на это времени уже не оставалось. Ее губы стремительно приблизились к моим губам, налетели на них, как дикая птица, и тогда...
Все закончилось слишком быстро, хотя, если бы такой поцелуй длился как минимум двадцать пять минут, их все равно было бы недостаточно. Этот поцелуй, эти вибрации, эти восхитительные движения губ и отклики, которые они вызывали – увы! – все это закончилось слишком скоро. Закончилось внезапно.
И так же внезапно Сайнара сказала:
– Отлично. Вас поцеловали.
– Ну... – Я снова потянулся к ней.
– Прекратите, довольно.
– Прекратить? Что вы хотите сказать?
– Я хочу сказать: уходите, отправляйтесь, убирайтесь.
– Вы хотите, чтобы я отправлялся? После всего того, что только что было между нами?
– Черт бы вас побрал, Шелл. Проваливайте!
Я улыбнулся.
– Хорошо. Но прежде чем я уйду, я хочу, чтобы вы знали: вы действительно великолепны. Действительно и вне всякого сомнения. В душе я сентиментальный дурак, вы об этом догадываетесь, и ничто так не трогает сердце дурака, как роман. Как то, что только что было. Сладостный, нежный, слезливый роман. Как романтическая песня. Прекрасный роман. Конечно, я хотел чего-то удивительного, и вы это дали мне. Но теперь все испорчено. Вы, вы все испортили...
Она меня ударила. Я хочу сказать, она действительно дала мне пощечину. Или подзатыльник. Занесла над плечом руку, сложила свои стройные пальчики в прелестный маленький кулак, размахнулась и ударила меня по голове.
– Ну раз так, – сказал я, покачнувшись, – я ухожу.
Я повернулся, прошел через комнату. Плечи мои были опущены. Открыл дверь и вышел в темноту.
Но из темноты я посмотрел назад, на Сайнару: она потирала свою все еще сжатую в кулак руку. Терла ее и улыбалась.
Глава 13
Утром каша моего изготовления получилась такой же, как всегда, что означало, что я мог есть ее без особых опасений. Я отставил тарелку в сторону. Потом покормил рыбок.
