Море и рыбки

Судьи собрались для совещания.

— По-моему, лягушка выступила вполне прилично, — заметила нянюшка громче, чем требовалось.

Ветерок, только что доказавший свою строптивость, задул резче. Сумерки духа, если можно так выразиться, усугубила подлинная мгла.

На дальнем краю поля темнел высокий силуэт будущего костра. Никому пока еще не хватило духа разжечь огонь. На поле остались только ведьмы да их родственники, обычный люд почти весь удалился по домам.

Праздник давным-давно утратил всякое веселье.

Судейский кружок рассыпался, и к встревоженной толпе с улыбкой вышла госпожа Мак-Рица. Только уголки губ у нее словно приморозило.

— Ах, если бы вы знали, как нелегко далось нам решение, — бодро объявила она. — Но как чудесно все повернулось! Поверьте, нам чрезвычайно трудно было сделать выбор…

«Между мной и лягушкой, которая посеяла свисток и застряла лапой в банджо», — фыркнула про себя нянюшка и покосилась на сестриц-ведьм.

Некоторых она знала уже годков по шестьдесят. Имей нянюшка Ягг привычку читать, сейчас она читала бы по лицам коллег, как по книге.

— Спасибо, Летиция, все мы и так знаем, кто победил, — вклинилась она в словесный поток.

— Что ты имеешь в виду, госпожа Ягг?

— Здесь сегодня нет ни одной ведьмы, которая бы выступила как надо, — продолжала нянюшка. — Ни одна из нас не сумела путем сосредоточиться. Более того, сегодня многие накупили талисманов на счастье. Ведьмы скупают обереги, кто-нибудь о таком слыхал!

Кое-кто потупился.

— Я понятия не имею, с чего все здесь так боятся этой Ветровоск! Во всяком случае лично я ее не боюсь! Ты хочешь сказать, она наложила на нас какое-то заклятие?

— Ага, и судя по всему, еще какое крепкое! — кивнула нянюшка. — Слушай, Летиция, нужно честно признать: сегодня победительницы нет. Уж больно убого мы выступали. Все это понимают. Так давайте тихо-мирно разойдемся по домам и забудем о том, что случилось.

— Я этого не допущу! За этот кубок я заплатила целых десять долларов и намерена вручить его…

Жухлая листва на деревьях затрепетала.

Ведьмы сбились в тесную кучку.

Заскрипели и затрещали ветки.

— Это всего лишь ветер, — сказала нянюшка Ягг. — Всего-навсего…

И тут появилась матушка. Буквально из ниоткуда. Словно все это время ее просто не замечали. У матушки был дар оставаться незаметной.

— Я просто подумала, вернусь посмотрю, кто сегодня выиграл, — робко объяснила она. — Ну, поздравить там, и все такое…

Летиция, вне себя от ярости, двинулась на матушку.

— Это ты все подстроила, да? Это ты влезла в наши головы и испортила праздник? — взвизгнула она.

— Я? Да как же я сумела бы, госпожа Мак-Рица? — смиренно возразила матушка. — Сама посмотри, столько амулетов вокруг.

— Врешь!

Нянюшка Ягг услышала, как ведьмы со свистом втянули воздух сквозь зубы, и громче всех — она сама. Ведьма всегда отвечает за свои слова.

— Вовсе нет, госпожа Мак-Рица.

— То есть ты отрицаешь, что явилась сюда, чтобы испортить мой праздник?

Ведьмы, стоявшие с края, тихонько попятились.

— Да, я признаю, мое варенье не каждому придется по вкусу, но я никогда… — все тем же тихим голосом начала матушка.

— Ты воздействовала на нас!

— …я только хотела помочь, спроси кого хочешь…

— Воздействовала! Признавайся! — Голос у Летиции был пронзительный, как у чайки.

— …и, конечно, я ничего не…

От пощечины голова матушки мотнулась в сторону.

На миг все замерли, затаив дыхание.

Матушка медленно подняла руку и потерла щеку.

— И ты добилась своего, да?

Нянюшке показалось, что сами горы вздрогнули от этого вопля.

Кубок выпал из рук председательницы и покатился по скошенной траве.

Тогда участницы немой сцены ожили. Две ведьмы, выступив вперед, положили руки на плечи Летиции и аккуратно оттащили ее в сторону. Впрочем, Летиция не сопротивлялась.

Остальные ждали ответного хода матушки Ветровоск. Наконец та подняла голову.

— Надеюсь, госпожа Мак-Рица скоро оправится, — сказала матушка. — Мне показалось, она немного… переволновалась.

Ответом ей было гробовое молчание. Нянюшка подобрала забытый кубок и пощелкала по нему ногтем.

— Гм-м, — заметила она. — Пари держу, серебро у него только сверху. Неужто бедняжка отдала за него десять долларов? Грабеж среди бела дня! — Нянюшка перебросила кубок мамаше Бивис, и та ловко поймала его на лету. — Отдашь ей завтра, ладно?

Мамаша кивнула, стараясь не встречаться взглядом с матушкой.

— И все-таки нельзя, чтобы это испортило нам праздник, — бодро сказала матушка. — Давайте-ка закончим день как положено. По обычаю. Печеной картошкой, грибами и сказками у костра. И миром. А кто старое помянет, тому глаз вон.

Нянюшка почувствовала, как над полем разворачивается веер внезапного облегчения. Едва рассеялись чары (которых, кстати, и не было), ведьмы словно вновь вернулись к жизни. Спины распрямились, плечи расправились, и даже возникла небольшая толчея — всем хотелось поскорее добраться до своих котомок, притороченных к помелу.

— Старый Гопкрафт отвалил мне целый мешок картошек, — похвалилась нянюшка, когда вокруг уже кипела оживленная беседа. — Пойду притащу. Мешок, конечно, а не старого Гопкрафта. Эсме, разведи костер, ладно?

Внезапная перемена в атмосфере заставила ее поднять голову. Глаза матушки полыхнули в сгущающейся тьме.

Нянюшка, наученная долгим опытом, ничком брякнулась на землю.

Рука матушки Ветровоск мелькнула в воздухе, словно комета. С пальцев с треском сорвалась искра.

Костер взорвался. Сине-белое пламя пронзило сухие ветви и взвилось в небо. Резкие тени превратили лес в гравюру. Ударной волной посрывало шляпы и перевернуло легкие столики. В сумерках заплясали фигуры знаменитых героев прошлого и призрачные замки, былые армии вновь сошлись в смертной битве и затанцевали по огненному кругу. Пламя оставило на сетчатке глаз пурпурный след, который впечатывался в самый мозг…

А потом оно сгинуло без следа. И костер стал обычным костром.

— Простить — это еще не значит забыть, — усмехнулась матушка Ветровоск.

X