Ринсвинд нахмурился.
– Это ведь Анк-Морпорк?
– Он самый.
– Я так и подумал, – Ринсвинд медленно сморгнул. Ну что ж, – сказал он, падая лицом вниз, – я вернулся.
Лорд Хон пускал воздушного змея. Этим искусством он владел в совершенстве.
Лорд Хон все делал идеально. Его акварели были идеальны. Его поэтические произведения были безупречны. Когда он складывал лист бумаги, каждая складка получалась идеально и безупречно ровной. Его фигурки из бумаги поражали фантазией, оригинальностью и, конечно, безупречностью. Лорд Хон превзошел всех и вся – а кто был с этим не согласен, тот мигом оказывался в темнице, где сколько угодно мог превосходить лорда Хона.
Лорду Хону недавно исполнилось двадцать шесть, и был он строен, и был он красив. Он носил очень маленькое, очень круглое пенсне в металлической оправе. Описывая его, люди частенько прибегали к слову «гладкий» или даже «лакированный»[9]. Своего положения – а он был одной из влиятельнейших фигур империи – лорд Хон достиг только благодаря своему беспримерному рвению, абсолютной концентрации на развитии собственных духовных способностей, а также благодаря шести тщательно спланированным и успешно завершившимся покушениям. Последней его жертвой стал собственный отец, который испустил дух в радостном осознании, что сынок ревностно следует старинным семейным традициям. Почтенные семейства чтили предков и не видели вреда в увеличении (пусть даже несколько преждевременном) их количества.
Воздушный змей – черный, с большими глазами – наконец вынырнул из-за облачка. Что и говорить, траекторию полета лорд рассчитал безупречно. Шнурок змея, покрытый клеем и толченым стеклом, прошел прямо сквозь пару его соперников, разрезав их напополам. Воздушные змеи, оставшись без управления, беспомощно за кувыркались в воздухе и упали на землю.
Зрители неподалеку вежливо зааплодировали. Почему-то это считалось благоразумным, аплодировать лорду Хону.
Он передал шнурок слуге, вежливо кивнул прочим участникам соревнования и направился к своей палатке.
Оказавшись внутри, он уселся и посмотрел на своего гостя.
– Итак? – осведомился он.
– Мы отправили сообщение, – последовал ответ. – Нас никто не видел.
– Совсем наоборот, – фыркнул лорд Хон. – Вас видели двадцать человек. Отдаешь ли ты себе отчет, как это трудно для стражника – смотреть прямо перед собой и ничего не видеть, когда мимо него ползет целая толпа, гремя на весь дворец и громким шепотом призывая друг друга к тишине? Честно говоря, я все больше прихожу к мнению, что твоим людям не хватает революционной искры. А что у тебя с рукой?
– Альбатрос укусил.
Лорд Хон улыбнулся. Птица, должно быть, приняла его гостя за анчоус, и не без оснований. Глаза точь-в-точь как у рыбы – скользкие, холодные.
– Я не понимаю, о господин, – отвечал посетитель, которого звали Две Огненные Травы.
– И это хорошо.
– Они верят в Великого Валшебника, и вы хотите, чтобы он явился сюда лично?
– Именно. У меня есть осведомители в… – Лорду Хону потребовалось некоторое усилие, чтобы выговорить незнакомые слоги: – В Анк-Морпоре. Так вот, тот, которого так глупо величают Великим Валшебником, действительно существует. Но на самом деле прославился он своими непрофессионализмом, трусостью и бесхарактерностью. Можно сказать, стал притчей во языцах. Ну а мы… мы просто помогаем Красной Армии заполучить вождя. Это… повысит их мораль.
Он вновь улыбнулся.
– Политика – дело тонкое, – добавил он.
– О.
– Можешь идти.
Когда посетитель покинул палатку, лорд Хон открыл книгу. Хотя вряд ли ее можно было назвать книгой в полном смысле этого слова: листки бумаги скреплялись шнурком, а текст был не печатным, а написанным от руки.
Он читал это текст уже много раз. Тем не менее книга не переставала забавлять его, главным образом потому, что автор ухитрился наделать массу ошибок.
Покончив с очередной страницей, лорд Хон вырвал ее из книги и, продолжая читать следующую, ловко сложил листок, сделав из него бумажную хризантему.
– Великий Волшебник… – вслух произнес он. – Воистину. Очень великий.
Ринсвинд проснулся. Он лежал на чистом белье, и никто не орал: «Чего вы возитесь, обыщите его карманы!» Многообещающее начало, отметил он про себя.
Но глаза так и не открыл – на всякий случай, вдруг кто-нибудь поблизости, увидев, что он пришел в себя, тут же начнет осложнять ему жизнь.
До него доносились слегка надтреснутые старческие голоса, которые о чем-то спорили.
– Все вы упускаете самое главное. Он остается в живых, в этом-то все и дело. Вы же сами рассказывали мне про его приключения – и после такого он все еще жив?!
– Зато он с головы до ног в шрамах.
– Именно к этому я и веду, декан. Но заметь, большая их часть располагается на спине. Беда следует за ним по пятам, но он оставляет ее за спиной. Кто-то Там, Наверху, улыбается ему.
Ринсвинда передернуло. Он всегда подозревал, что Кто-то Там, Наверху, приглядывает за ним. И, должно быть, улыбается – недоброй такой улыбкой.
– Его даже нельзя назвать полноценным волшебником! На экзаменах он ни разу не ответил больше чем на два процента вопросов, и это был его личный рекорд!
– По-моему, он проснулся, – произнес кто-то.
Ринсвинд сдался и открыл глаза. Над ним склонились бородатые, чрезмерно розовые лица.
– Как дела, дружище? – Одно из лиц протянуло Ринсвинду руку. – Я – аркканцлер. Ты как себя чувствуешь?
– Добром это не кончится, – бесстрастно откликнулся Ринсвинд.
– Что-что?
– Я знаю. Добром это не кончится. Скоро случится что-то ужасное. Я так и думал, все шло слишком хорошо, чтобы и дальше так продолжаться.
– Вот видишь? – торжествующе вопросил декан. – Скоро сюда прибудут сотни ножек. А я предупреждал. И почему меня никто никогда не слушает?
Ринсвинд сел.
– Только не надо со мной любезничать, – сказал он. – Не предлагайте мне виноград и всякие там фрукты. Я все равно не поверю, что вы собираетесь использовать меня для чего-то хорошего.
В сознании его замелькали беспорядочные воспоминания об очень недавнем прошлом. Жаль, что его мечты и желания той юной дамы не совпадали. Картошка слишком простой, незатейливый овощ, чтобы заинтересовать разгуливающих в подобных одеяниях девушек.
Он вздохнул.
– Ну ладно, что дальше?
– Как ты себя чувствуешь? Ринсвинд покачал головой.
– Все очень плохо, – сказал он. – Терпеть не могу, когда со мной так носятся. Это обязательно сулит какую-нибудь гадость. Как насчет того, чтобы рявкнуть на меня?
Чудакулли уже был сыт по горло.
– А ну, выбирайся из кровати, несчастный человечишка, и следуй за мной, иначе тебе не поздоровится!
– А-а, так-то лучше. Вот теперь я чувствую себя как дома. Теперь мы перешли к делу, – хмуро прокомментировал Ринсвинд.
