каких-то там данных, которых тебе не хватает. Попробуй прибегнуть к фантазии.
– У него нет фантазии, аркканцлер, – возразил Думминг.
– Неужели? А с казначеем они очень даже неплохо общались.
– Аркканцлер, Гекс – обычная машина, – напомнил Думминг.
– Ну, знаешь что, – фыркнул Чудакулли. – Легче всего прикинуться какой-то безмозглой машиной. Если не знаешь ответ, почему бы честно не написать: «Тут вы меня поймали», «А черт его знает» или «Ну и вопросики ты, начальник, задаешь!» Все эта «нехватка данных» от чистого упрямства. Лично мне так кажется. А еще из-за чванливости. – Он повернулся к Гексу. – Эй, ты. Попробуй еще пошевелить мозгами.
Перо начало было писать: «Недостат…», но вдруг остановилось. Подрожав немного, оно опустилось строчкой ниже и снова принялось строчить:
«+++ Следующая Далее Информация Является Плодом Умозрительных Расчетов И Не Может Быть Истолкована Как-Либо Иначе +++»
– Ты пиши, а уж толковать мы будем, – велел Чудакулли.
«+++ Количество Веры В Мире Ограничено И Представляет Из Себя Более-Менее Постоянную Величину +++»
– Какая-то ерунда, – заметил декан.
– Почему ерунда? – удивился Чудакулли. – По мне, так очень может быть. Все люди во что-то верят. Естественно, есть предел, до которого можно верить. Я всегда об этом говорил. Ну и дальше-то что?
«+++ Существа Появляются, Когда В Них Верят +++»
– Ага, можно и так выразиться.
«+++ Существа Исчезают, Потому Что В Них Перестают Верить +++»
– Вполне разумно, – заметил Чудакулли.
«+++ Люди Верят Во Что-То Еще – Запрос? +++»
Чудакулли посмотрел на других волшебников, но те лишь пожали плечами.
– Возможно, – осторожно произнес он. – Люди много чему верят.
«+++ Следовательно, Если Удалить Основной Фокус, Одновременно Высвободится Большое Количество Незадействованной Веры +++»
Чудакулли, ничего не понимая, разглядывал слова.
– То есть… ты хочешь сказать, вера сейчас витает в воздухе?
Огромное колесо с бараньими черепами завращалось быстрее, а по стеклянным трубкам забегали суетливые муравьи.
– Что происходит? – громким шепотом спросил Чудакулли.
– Думаю, Гекс пытается распознать оборот «витать в воздухе», – пояснил Думминг. – Для этого нужно задействовать вспомогательный банк данных.
Сверху опустились большие песочные часы на пружинке.
– А это зачем? – спросил Чудакулли.
– Это… ну, знак того, что Гекс работает над проблемой.
– Ага. А что это жужжит? Похоже, где-то за стеной.
Думминг откашлялся.
– Там располагается вспомогательный банк данных, аркканцлер.
– То есть там кладовка с разными банками?
– Э-э, нет, аркканцлер, все немножко интереснее… Представьте себе память в виде множества маленьких полочек или отверстий, в которые помещены разные знания. Так вот, нам удалось создать память, которая идеально взаимодействует с муравьями и, что более важно, может постоянно расширяться в зависимости от количества помещенных в нее данных. Возможно, она работает несколько медленно, но…
– Громко жужжит, – перебил его декан. – Что-нибудь сломалось?
– Нет, так и должно быть, – ответил Думминг. – На самом деле там улей.
Он снова откашлялся.
– Разная пыльца, разная толщина слоя меда, расположение яиц… Просто поразительно, скользко информации можно хранить в сотах.
Он посмотрел на волшебников.
– Причем система абсолютно защищена от взлома, потому что любого, кто попытается туда проникнуть, пчелы зажалят насмерть. А еще Адриан считает, что летом, ну, на каникулы мы сможем отключить память, и потом всю осень будем есть мед. – Он опять закашлялся. – С санд… винами.
Под презрительными взглядами волшебников Думминг Тупс ощутил себя мелочным и ничтожным человечком. Он все съеживался, съеживался…
Выручил его Гекс. Песочные часы исчезли. Перо опустилось в чернильницу и начало выводить буквы:
«+++ Да. Витает В Воздухе. И Притягивается К Новым Точкам +++»
– Таким образом, аркканцлер, образуются новые центры веры, – подсказал Думминг.
– Не дурак, сам понял, – огрызнулся Чудакулли. – Проклятье. Помните, как все вокруг пропиталось жизненной силой? Приходилось с собственными штанами договариваться! Итак, невостребованная вера витает где ни попадя, а эти маленькие дьяволята тут как тут, пожаловали на бесплатное угощение! Стало быть, они возвращаются? Эти самые лари и пеналы? Ну, домашние божества?
«+++ Возможно +++»
– Хорошо, и во что же люди вдруг перестали верить?
«+++ Ошибка Недостаточно Сыра +++ ДЫНЯ ДЫНЯ ДЫНЯ +++ Начать Заново +++»
– Ну спасибо. Можно было просто сказать: «Я не знаю», – фыркнул Чудакулли и откинулся на спинку стула.
– Наверное, кто-то из главных богов вдруг лишился всех своих верующих? – предположил заведующий кафедрой беспредметных изысканий.
– Ха, если исчез один из них, мы об этом очень скоро узнаем.
– Сегодня страшдество, – сказал декан. – Надеюсь, Санта-Хрякус на месте.
– А ты в него веришь? – спросил Чудакулли.
– Это, так сказать, детское божество, – пожал плечами декан. – Но, не сомневаюсь, дети в него верят. Лично я верил. Каждый раз в канун страшдества вешал наволочку рядом с…
– Наволочку? – переспросил главный философ.
– В чулок слишком мало помещается, – пояснил декан.
– Это понятно, но… целую наволочку? – не сдавался главный философ.
– Да. Ну и что?
– Значит, ты и в раннем детстве был алчным и эгоистичным типом? Вот в моей семье у камина вешали совсем маленькие чулки, – ударился в воспоминания главный философ. – Обычно туда клали сахарную свинку, игрушечного солдатика и пару апельсинов. А тем временем кое-кто с наволочкой греб подарки лопатой…
– Заткнитесь и перестаньте спорить, оба! – вмешался Чудакулли. – Нам надо проверить эту гипотезу. Но как? Как вы определяете, что Санта-Хрякус существует?
– Кто-то выпивает херес, оставляет следы на ковре, на крыше видны следы от полозьев саней, а наволочка полным-полна подарков, – перечислил декан.
– Ха, наволочка, – зловеще произнес главный философ. – И, думаю, все в твоей семье были настолько высокомерны, что терпели до последнего а открывали подарки только после праздничного ужина? А в гостиной у вас всегда стояло дорогущее страшдественское дерево?
– А что, если… – начал было Чудакулли, но опоздал.
– Ну разумеется, – ответил декан. – Сначала мы ужинали, а потом…
– Знаешь, я всегда терпеть не мог людей, в чьих гостиных стояли дорогущие страшдественские деревья. Готов поспорить, у тебя был и шикарный щелкунчик с большим винтом, – продолжал главный философ. – А кое-кто прекрасненько обходился молотком для колки угля, принесенным из уборной. И обедал кое-кто в середине дня, а не устраивал манерный ужин вечером.
