Незнакомец проскользил немного по белому напольному мрамору и замер бесформенной грудой костей.
Не успела Сьюзен сделать и нескольких шагов, как тело растворилось в воздухе, оставив после себя только кровавое пятно.
Донесшийся сверху звон заставил ее снова поднять голову. Кувыркаясь и подпрыгивая, как лосось, по лестнице спускалась фомка. Последнюю дюжину ступеней она преодолела по воздуху и, воткнувшись острым концом в каменную плиту, гулко задрожала.
Сетка бегом поднялся по лестнице.
– Господин Чайчай! – выпалил он, задыхаясь. – Там, внизу, какие-то люди. Дэйв и другие спускаются, чтобы поймать их, господин Чайчай.
– Тчай-Тчай, – сказал Чайчай, не отрывая взгляда от волшебника.
– Разумеется, сэр!
– Ну и что? – спросил Чайчай. – Просто… избавьтесь от них.
– Э… одна из них – женщина, сэр. – Чайчай даже не оглянулся, просто махнул рукой.
– Значит, избавьтесь от них как можно вежливее.
– Да, господин… да, само собой… – Сетка закашлялся. – А не нужно ли узнать, почему они здесь, сэр?
– Конечно нет. Зачем? А теперь проваливай. – Сетка постоял немного, но потом предпочел ретироваться.
Когда он спускался по лестнице, ему вдруг померещилось, что он услышал скрип, как будто открылась старая дверь.
Он побледнел.
«Это всего лишь дверь, – твердила разумная часть его мозга. – В этом доме их сотни, хотя, если задуматься, ни одна из них пока не скрипела».
А другая часть мозга, расположенная в темном месте, рядом с верхним окончанием спинного хребта, говорила: «Но эта дверь – другая, и ты догадываешься, что это за дверь…»
Он не слышал подобного скрипа почти тридцать лет.
Сетка пронзительно вскрикнул и понесся вниз, перепрыгивая через четыре ступеньки.
В углах тени становились все темнее.
Сьюзен пробежала лестничный пролет, таща за собой о боже.
– Знаешь, чем они тут занимались? – спросила она. – Знаешь, зачем обвели мелом все эти зубы? Власть… о боги…
– Я не собираюсь это делать, – твердо заявил метрдотель.
– Послушай, я куплю тебе другую пару. Сразу после страшдества…
– Еще два заказа на ботинки в тесте, один – на «пури де ля терр», и три – на «торт а ля буа», – сообщил подбежавший официант.
– Пироги с грязью! – простонал метрдотель. – Поверить не могу! Мы продаем пироги с грязью! А теперь вам понадобились мои туфли!
– С маслом и сахаром, позволь тебе напомнить. Настоящий анк-морпоркский вкус. А из твоих башмаков получится не меньше четырех порций. Кроме того, это честно. Мы все давно уже ходим в носках.
– Седьмой столик говорит, что бифштекс был очень вкусным, но немного жестковатым, – крикнул пробегавший мимо официант.
– Хорошо. Возьми молоток побольше и повари подольше. – Директор повернулся к страдающему метрдотелю. – Послушай, Билл, – миролюбиво сказал он, положив руку метрдотелю на плечо. – Никто и не ждет, что им подадут пищу. Если бы им нужна была пища, они остались бы дома, разве не так? А сюда люди пришли за приключениями. Это не кулинария, а искусство, Билл. Понимаешь? И люди будут возвращаться сюда.
– Да, но старые башмаки…
– А гномы едят крыс, – перебил директор. – А тролли – камни. А некоторые народности Очудноземья питаются насекомыми. А люди, живущие на Противовесном континенте, едят суп, приготовленный из птичьей слюны. По крайней мере, наши башмаки когда-то имели отношение к коровам.
– А грязь? – мрачно спросил метрдотель.
– Есть такая известная анк-морпоркская пословица: человек за свою жизнь должен съесть пуд грязи.
– Да, но не за один же присест.
– Билл… – ласково произнес директор, взяв в руку лопатку.
– Да, босс?
– Немедленно снимай свои клятые башмаки!
Когда Сетка спустился на предпоследнюю площадку башни, его била дрожь – и не только от усталости. Он собирался бежать дальше, прямиком к выходу, но его успел перехватить Средний Дэйв.
– Отпусти! Он за мной гонится!
– Ты только посмотри на его лицо, – сказал Кошачий Глаз. – Он будто привидение увидел!
– Да, только это не привидение, – пробормотал Сетка. – А куда хуже…
Средний Дэйв влепил ему сильную пощечину.
– Возьми себя в руки! Оглянись вокруг! Никто за тобой не гонится! Кстати, и мы еще можем за себя постоять!
Прошло некоторое время, и ужас начал потихоньку рассасываться. Сетка поглядел вверх. И ничего не увидел.
– Вот и хорошо, – кивнул Средний Дэйв, не спуская с него глаз. – Ну? Что случилось?
Сетка смущенно опустил взгляд.
– Мне показалось… что за мной гонится шкаф, – пробормотал он. – Можете, конечно, смеяться…
Но никто не засмеялся.
– Какой шкаф? – спросил Кошачий Глаз.
– Когда я был маленьким… – Сетка неопределенно взмахнул рукой. – У нас стоял большой старый шкаф. Дубовый. А на его двери… было… на двери было что-то похожее на лицо. – Он посмотрел на не менее деревянные лица своих напарников. – Я имею в виду не настоящее лицо, просто замочную скважину обрамляли всякие украшения, какие-то листья, цветы… а все вместе было похоже на лицо… так вот, этот шкаф поставили в мою комнату, потому что он был огромным и больше никуда не помещался, а по ночам… по ночам… по ночам…
Все они были взрослыми мужчинами – ну, по крайней мере, прожили на белом свете несколько десятилетий, что в некоторых обществах считается эквивалентом взрослости. Но очень редко можно увидеть лица, так искаженные ужасом.
– По ночам – что? – прохрипел Кошачий Глаз.
– …Шкаф начинал что-то шептать, – едва слышно, как мышка в глубоком подземелье, прошуршал Сетка.
Все переглянулись.
– Что именно? – спросил Средний Дэйв.
– Не знаю! Я всегда накрывал голову подушкой! И давно это было, в раннем детстве, всего уж и не упомнишь. В конце концов отец избавился от шкафа. Сжег его. И я собственными глазами видел, как он горел.
Все сразу выпрямились и расправили плечи – в общем, начали вести себя как люди, разум которых вновь увидел дневной свет.
– А я боялся темноты, – признался Кошачий Глаз.
– Слушай, хватит, а! – перебил его Средний Дэйв. – Кстати, ты совсем не боишься темноты. Даже
