старалась, не увидела в нем напряжения… «Значит, — решила она, — космонавты все-таки возвращаются к земной жизни…» Но взгляд она отвела. Этот человек, побывавший так далеко, что бессмысленно было и думать об этом, почему-то лишал ее покоя. А если быть совсем честной, он пугал ее.
— Вам понравится у нас, — сказал Гомер.
Он сразу понял Ждана. Он посмотрел на Зиту без особого интереса. Ее это даже обидело. Как это он решает без нее? Может, она вовсе не собирается лететь туда, где он листает свои доисторические книжки. Все, что было Зите знакомо лишь понаслышке, она считала доисторическим.
«Впрочем, — решила она, — полететь надо». Что-то они такое там натворили на Ноос… И что это за особое мнение, с которым выступил Гомер?… Она ведь так и не удосужилась взять с Инфора расшифровку…
Ждан обнял Зиту.
Зита задохнулась.
Она вовсе не испытывала никакой вины перед этим Гомером Хайдари… С чего бы, собственно, ей испытывать перед ним какую-то вину? Подумаешь, он побывал очень далеко!.. Она тоже живет не близко и тоже слышала тех же сирен…
Она понимала, что в ее логике есть какая-то неправильность, может, даже ущербность, но губы Ждана обжигали ее… С чего бы это ей испытывать какую-то вину перед совершенно неизвестным человеком?…
Так она думала, а внизу, за прозрачным бортом утапа, сияли бесчисленные, от горизонта до горизонта, огни.
Вне системы
Он медленно приоткрыл глаза.
Левая рука свисала до самого пола, касалась пальцами холодных каменных плит. Кто его так положил? Резкая боль, не уходя, стояла под ребрами. А главное, он ничего не видел и не слышал.
Это его испугало. Он оглох? Ослеп?
Нет… Не ослеп…
Где-то высоко под невидимой кровлей скользнул, медленно проплыл по стене тонкий лучик света… «Наверное, там щель», — подумал Ага-Сафар. Свет проникал снаружи…
Но почему ничего не слышно? Почему тихо, как в башенке Разума? Где он? В медицинском центре?
Он подумал: «В медицинском центре» — и сразу все вспомнил.
Его затрясло.
Он сразу вспомнил узкий пыльный карниз, на котором оставались отчетливые следы, вспомнил томящую бездну под ногами. Пять этажей, а может, больше. Под ними еще скос в сторону площади. Ага Сафар всегда боялся высоты, на карнизе его мгновенно охватил ужас.
Если бы не дети…
Если бы не дети, Ага Сафар не вылез бы на узкий карниз… Но он сам слышал детские голоса, слышал хлопок взрыва там, за переборкой, которую заклинило… Он успел ткнуть пальцем в аварийный вызов, успел услышать в конце коридора топот дежурного робота, но желтый дым, стелящийся по коридору, был столь едок, а крики детей за переборкой столь явственны, что, даже боясь высоты, он не мог не попытаться выиграть для детей хотя бы минуту. Он попробует добраться по карнизу до окна, попробует выбить металлической рейшиной тонкий лист спектролита.
Вот только высота… Он не думал, что страх охватит его сразу.
Его и сейчас затрясло. Где он? Почему тут так холодно? Сможет ли он подняться на ноги?
Он шевельнулся. Медленно поднял, согнув в локте, руку. Не без изумления он понял, что жив, что может двигаться. Конечно, каждое движение вызывает боль, но как не быть боли?… Такая высота…
Нет, о высоте думать он не хотел, к тому же над ним все-таки потрудились: ведь он шевелился, двигался, его кости были целы. Он даже встал и сделал несколько неуверенных шагов.
Где он? Почему темно? Почему он ничего не слышит?
«Это МЭМ, — криво усмехнулся он. — МЭМ всегда меня недолюбливал».
Он понимал, что думать так глупо. Никаких чувств к нему МЭМ не испытывал и не мог испытывать. Просто
МЭМ заботится о каждом, кто включен в его систему. Если на твоей руке браслет, если ты под контролем МЭМ, значит, ты его дитя. У МЭМ нет ни париев, ни любимчиков, назначение МЭМ — следить за каждым, беречь тебя, заботиться о тебе. И если с тобой происходит что-то непонятное, не торопись сразу обвинять МЭМ…
Четверть века назад Ага Сафара нашли на пустом берегу крошечного тихоокеанского островка. «На песчаном белом берегу островка в великом океане…» Ага Сафар лежал на песке, один. Было непонятно, как он, собственно, пробился к берегу через острые рифы, если, конечно, он плыл… Браслета на руке Ага Сафара не оказалось. Когда его привели в чувство, он не сумел объяснить, кто он такой, почему находится на островке, как оказался там?
Некоторое время спустя имя он вспомнил.
Ага Сафар…
В памяти МЭМ такое имя действительно хранилось. Ага Сафар, сотрудник Космической энциклопедии, историк. Примерно за неделю до случившегося Ага Сафар был отключен от МЭМ в связи с его предполагавшейся командировкой в пояс астероидов.
Как Ага Сафар оказался на берегу? Воспользовался мощным утапом? Морской яхтой? А если так, то зачем потребовалась ему эта странная прогулка по океану? И что с ним произошло?
Ответить на эти вопросы Ага Сафар не смог.
В Мегаполисе Ага Сафару принадлежала комната. Он узнал свои вещи, рабочие материалы, но ничего другого так и не смог припомнить. Разумеется, ему вернули прежний энергетический индекс, то есть браслет, но по требованию Совета и по его собственному желанию, он прошел ряд тщательных тестирований, позволил подвергнуть свой мозг глубокому зондированию. Это не помогло. Он так и не вспомнил, как занесло его на островок в океане.
Ага Сафар осторожно потянулся.
Тело ответило на движение болью, но боль все же была терпима.
Итак, он сорвался с узкого карниза. Он спасен, видимо, аварийной службой. В медицинский центр его доставили биороботы. Один из них, обрабатывавший Ага Сафара, видимо, ошибся, иначе его не оставили бы в этой тьме… Что ему теперь делать?
Позвать Папия Урса.
Конечно! Это самое простое, самое надежное решение. Ни один человек в системе МЭМ не может быть оставлен без помощи. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Ни при каких.
Вызвать Папия Урса. Папий Урс выведет его из мрачного помещения. Папий Урс расскажет, что случилось.
Ага Сафар поднял левую руку.
И замер.
Как? У него нет браслета? У него опять нет браслета?…
Правой рукой, все еще не веря случившемуся, он ощупал запястье. Выше можно было не трогать, но он ощупал левую руку почти до локтя.
Браслета на руке не было.
Что это значит?
Ага Сафар чувствовал себя брошенным, беззащитным. Он сразу понял, почему вокруг тишина. Он отключен от МЭМ, не слышит голоса МЭМ — его рекомендаций, советов и сообщений. Палеонтолог Гомер Хайдари может высказывать любые мнения. Настоятельница Общей школы может настаивать на любых дискуссиях, южные либеры могут оскорблять МЭМ. Для Ага Сафара ничего больше не существует: он
