Зита еще не сделала выбор. Ей не хочется верить доктору Чеди, она дивится упорству либеров. Почему они видят впереди не самое лучшее? Светлый мир, светлый. Зачем делить его на части, разбивать на отдельные общины, отключаться от МЭМ? Либеры утверждают: прогресс требует остановок, пройденный путь следует осмысливать. Доктор Чеди пугает: процесс разделения объективен, он не зависит от нас, от него или Зиты, но Зите не хотелось верить доктору Чеди.
Да, конечно, другая жизнь… Но Зите хочется прожить свою жизнь здесь. Она предпочитает реальный нормальный мир. Гумам ей не по душе, но она предпочитает его визиты любым голографическим двойникам. Уж если слышать резкости, то не от тени. Она предпочитает реальный мир, мир, который построен. Зачем отключаться от МЭМ, зачем начинать сначала? Гумам утверждает: старое не может мешать новому, но Зита, например, так не думает. Гумам утверждает, что историю человечества творят не политики, а ученые, изобретатели, люди искусства. Действительно, кто там помнит этого… скажем, Клемансо?… А Леонардо все помнят… Все это так… Зите нравится все реальное.
Вспомнив о Гумаме, Зита тихонечко рассмеялась.
В счастливых дебрях Центрального парка она как-то наткнулась на живую скульптуру, поразительно похожую на Гумама. Та же жесткая шапка волос на голове, вызывающий взгляд, резкий голос. Правда, логика и лексика живой скульптуры не отвечала логике и лексике Гумама, но от этого было только смешней. Обычно логика и лексика живой скульптуры соответствует логике и лексике последнего контактировавшего с ней человека. Зите повезло: до встречи с ней живая скульптура беседовала с каким-то либером.
Зита это сразу почувствовала.
Она, собственно, остановилась на минуту, ей некогда было болтать, хотелось лишь выяснить, что такое стрела Аримана. Живая скульптура несколько даже неприятно удивилась:
— Зачем тебе это? Что ты затеяла?
— Ничего я не затеяла. Просто хочу знать, что такое стрела Аримана и кто такой Ариман.
— Ты что, встречала этого человека? Нагловатость живой скульптуры изумила Зиту.
— Где я могла встречать! Просто слышала имя, теперь хочется уточнить.
— Да выбрось ты из головы это имя, — посоветовала живая скульптура. — Плюнь. Забудь. Выбрось. Зачем тебе это имя? Пойди к дому Прав, там либеры требуют отключения от МЭМ.
— Мне МЭМ не мешает, — обиделась Зита. — Можно подумать, что ты можешь прожить без МЭМ.
Теперь обиделась живая скульптура. Да, она всего лишь приставка к МЭМ, но она вовсе не безмозглая приставка. Почему бы не взглянуть на жизнь вообще как на некую приставку к МЭМ? С этой точки зрения многое начинает выглядеть неожиданно. Чем голографические двойники хуже живых людей?
— Ну уж нет, — фыркнула Зита. — В моем доме собираются живые люди. Я не терплю голографических двойников.
Она этим гордилась.
Дом Зиты — дом живых людей.
Зита радовалась: Хриза Рууд на первой ступени. Конечно, жаль, что Ждан только на девятом месте, но это работа либеров. Они сердятся на Ждана, он не хочет отдать им Мнемо и настаивает на дальнейших экспериментах. Но это ничего, Ждан умеет ждать. Вот еще странно: Ага Сафар в индексе популярности. Для этого оказалось достаточно исчезнуть из медицинского центра… Неужели он правда ушел к южным либерам, как о том говорят? Неужели он сумел освободиться от браслета?
Как странно…
«Не столь уж свежая мысль, — усмехнулась Зита, — но Гумам может позволить себе и такое. Никому другому такой простой мысли он бы, наверное, не простил».
Зита не торопилась. Ее гости заняты, они интересны друг другу. Зита без всякого риска может подарить немножко времени зеркалу. Она хотела нравиться гостям, ведь это ее гости.
Месяц…
Уже месяц она живет в доме Ждана, но весь этот месяц — короткий миг. Зита ничего не успевает удержать в руках, все мгновенно уносится в прошлое. Она никогда такого не испытывала. Она счастлива.
Зита прекрасно обходится и без сонда.
Почему бы и нет?
Как много людей ломают головы над тем, чтобы ей, Зите, было интереснее жить
Месяц, всего месяц, но сколько жизни!
Светлый мир, светлый.
За этот месяц Ждан постарался показать ей все, что мог. Она побывала в лабораториях Института человека, видела машину Мнемо. Мнемо вовсе не напоминала машину. Это было несколько больших лабораторных комнат, начиненных тончайшей электроникой и, естественно, имеющих прямой выход на МЭМ. Гумам водил Зиту на просмотр новых реалов. Некоторые ее поразили, она не думала, что можно горько сетовать на счастливую жизнь. В «Каталоге образов» юная героиня собиралась вообще оставить Землю, ей многое на Земле не нравилось. Точнее, не нравилось не столь уж многое, но она не умела этого устранить. «Если каждый будет вести себя так…» Гумам жадно уставился на Зиту: «Как именно? Что вы имеете в виду?» Зита неопределенно пожала плечами. Ей казалось, она-то знает, что именно ей нужно. Ей казалось, она-то сумеет устранить то, что ей не нравится. Гумам водил Зиту и на встречи с либерами. Они выглядели лохматыми и несдержанными. Гомер Хайдари дважды водил ее в клуб ККК. Коллеги Гомера, участники Второй звездной, с удовольствием беседовали с Зитой, смотрели на нее с восхищением, но никогда не продолжали беседу, если был повод ее прекратить. Это ее смущало. Всем этим развлечениям она предпочитала прогулки с Жданом.
Особенно понравилось Зите на Озерах.
На Озерах проходили практику воспитанники Общей школы. Они таяли от восхищения и мальчишеской нежности, стоило Зите им улыбнуться. Они гордились тем, что разговаривают с самим Жданом Хайдари, создателем Мнемо. Как бы ни были противоречивы отзывы о Мнемо, каждый понимал, что речь идет о чем-то чрезвычайно интересном и важном.
Зита и Ждан жгли костры над тихими речками, питающими Озера. Близость Мегаполиса никак не чувствовалась. Вода в речках была темная. Как сумерки. Ждан сказал: «У тебя такие глаза». Зита удивилась: «Разве? У меня голубые глаза». «Они у тебя голубые, но темные», — непонятно ответил Ждан.
Зита пожала плечами и рассмеялась. Совсем не обязательно понимать то, что говорят очень умные люди. Достаточно улавливать интонацию, интонация определяет все.
Интонацию Ждана она стала понимать сразу.
