Нет, сама-то телекомпания продолжает существовать, но работают в ней другие люди. В каждой своей передаче они клянутся в верности Кремлю и лично Путину. Независимых телеканалов в Росси больше нет.
Правда, осенью 2001 года часть старой творческой команды НТВ возобновила вещание на другом телеканале, но вскоре была закрыта, поскольку так же продолжала критиковать Путина. В июне 2002 года ее деятельность была временно возобновлена, однако критического задора в ее передачах поубавилось. Но все равно она тоже была закрыта. А за разгон НТВ несколько сотен чекистов, сотрудников ФСБ, были награждены медалями и ценными подарками.
3. Почему ФСБ не умеет работать с прессой
Эти события обнажили еще один факт, который ФСБ изо всех сил пытается скрыть: что она не умеет работать с прессой. Ну, нет у нее такого исторического опыта!..
Ведь в советские времена КГБ действительно не занимался контролем прессы, хотя эта задача перед ним и стояла. Учреждений, для которых эта работа была главным делом, существовало так много, что КГБ попросту самоустранился.
Во-первых, прессу контролировали сами редакторы газет, опасавшиеся из-за пустяковой ошибки подчиненных потерять руководящую должность. Во-вторых, райкомы КПСС по всей стране скрупулезно вычитывали каждую газетную строку в поисках крамолы. А в-третьих, существовало еще и официальное министерство цензуры, именовавшееся Комитетом по охране государственной тайны в печати.
Этот Комитет издавал секретный журнал, сообщавший о том, какие сведения нельзя в ближайшие три месяца публиковать в открытой печати. По виду он напоминал популярные тогда толстые литературные журналы и печатался наверняка в тех же типографиях, но под грифом «Совершенно секретно».
Он поступал крошечным тиражом лишь в самые секретные ведомства. Входила в их число и разведка.
О, как же этот журнал был захватывающе интересен!
Для нас, молодых разведчиков, он служил единственным источником информации о том, что происходит в нашей стране. Из тупого перечня запретов мы узнавали неприкрытую правду.
«Запрещается сообщать в открытой печати о том, что 26 августа нынешнего, 1977 года, на станции Шарапова охота в 20 километрах от Москвы приземлился неопознанный летающий объект. Также запрещается упоминать о лекциях профессора Ажажи о «летающих тарелках» и само имя этого профессора», - бесстрастно сообщал журнал. Читая эти строки, мы всплескивали руками. Оказывается, «летающие тарелки» и в самом деле существуют! Но тогда почему коммунистическая идеология полностью их отрицает, а тех, кому довелось видеть неопознанный летающий объект, КГБ объявляет сумасшедшим?!
Далее журнал сообщал, что нельзя писать о том, что председатель Комитета по мирному использованию атомной энергии СССР Славский является еще и министром среднего машиностроения. А это секретное министерство, как мы уже знали, занимается производством ядерного оружия.
«Какой цинизм! - поражались мы. - Один и тот же человек является и главным борцом за запрещение атомного оружия, и создателем его новых видов!»
Разумеется, при столь мощном контроле над прессой и другими ведомствами КГБ в этой работе просто не находилось места.
Поэтому усилия КГБ в работе с прессой были направлены на другое - вербовку иностранных журналистов. Чтобы через них публиковать в мировой прессе лживые материалы, восхваляющие коммунизм и Советский Союз. Иностранных журналистов, живущих в других странах, вербовала разведка КГБ. Тех же, кто работал в Москве, склонял к сотрудничеству 17 отдел Второго Главного управления КГБ (ныне - ФСБ).
В структуре теперешней ФСБ такой отдел по-прежнему существует.
Вербовал КГБ и советских журналистов, но вовсе не для того, чтобы использовать их для тех же целей. Ведь публиковать пропагандистские материалы об СССР все журналисты были обязаны по долгу службы. КГБ использовал их для другого. В первую очередь, для получения информации о настроениях среди диссидентствующей интеллигенции.
Когда я служил в КГБ, у нас как легенда передавались из уст в уста рассказы об отказах наших граждан от вербовки. Для них это был рискованный шаг, требовавший большого мужества. От вербовки чаще всего отказывались деятели искусства, писатели и, как ни странно, военные. Случаев же такого отказа у журналистов я не знаю ни одного. Да и как откажешься, если только после вербовки тебя могут выпустить на несколько дней за границу, где ты напишешь серию очерков, которые, может быть, принесут тебе известность. Твой профессиональный престиж повысится. А если откажешься, КГБ отомстит - тебя не назначат заведующим редакцией, диссертацию не допустят к защите, а издательство, где готовилась к выходу твоя книга, без объяснения причин вернет рукопись. Даже квартира, которую ты должен был получить после 20 лет ожидания, будет отдана другому. Но самым тяжелым и унизительным станет запрет задавать вопросы о причинах всего этого: начальник лишь многозначительно улыбнется и молча разведет руками...
Поэтому, увы, почти все российские журналисты старшего поколения являются агентами КГБ. Особенно - международники. Одного моего знакомого журналиста- международника завербовали в возрасте 14-ти лет во время Второй мировой войны. Он тогда был юнгой на корабле, перевозившем из США материальную помощь Советскому Союзу. В сталинское время еще жестче соблюдалось правило о том, что каждый советский человек, выехавший за границу, должен быть агентом НКВД, и возраст вербуемых не был помехой. Да и что мог противопоставить 14-летний мальчишка всесильному сталинскому НКВД? Он является информатором ФСБ и поныне...
Не подлежали вербовке только работники ЦК КПСС и их дети. Но даже здесь КГБ находил лазейку.
В аппарате ЦК КПСС низшей должностью был «младший референт». Внутри страны эта должность считалась очень высокой, для многих она была вершиной карьеры. Даже министры на всякий случай подобострастно кланялись младшему референту ЦК. Его положение давало неограниченные возможности служебного роста, а также высокую зарплату, персональную машину, право покупать икру и, конечно, право выезда за границу. Поэтому очень многие из младших референтов ЦК, - солидные сорокалетние мужчины, - с радостью соглашались стать сотрудниками посольств или зарубежными корреспондентами советских газет и журналов. Что может быть приятнее, чем пожить несколько лет в роскошных условиях в одной из западных столиц! В бедные или слишком жаркие страны эти люди тоже ездили, но лишь на очень высокие должности.
Но вот незадача: за младшими референтами место штатного сотрудника ЦК КПСС не сохранялось. Им приходилось увольняться, чтобы по возвращении в Москву поступить в ЦК вновь, что получалось далеко не всегда...
И тут же они теряли иммунитет от вербовки, становясь легкой добычей органов КГБ. Их вербовали, и в зарубежных советских посольствах они исправно выполняли функции агентов. Потом они возвращались в Москву, снова устраивались в ЦК, и КГБ от них отставал. Но через несколько лет младших референтов снова тянуло на Запад, где их опять постигала та же судьба, если в Москве они не получали повышение в чине.
Один мой знакомый, корреспондент «Нового времени» в Токио Юрий Тавров- ский, целых три раза был таким временным агентом. Он то зачислялся в агентурную сеть, то его личное дело агента сдавалось в архив КГБ. Наконец, вернувшись в Москву, он стал заведовать сектором Китая в Международном отделе ЦК КПСС. О нем рассказал мне начальник китайского отдела Второго Главного управления КГБ (нынешнего ФСБ). Наш разговор закончился таким диалогом:
—Наш агент Тавровский, которого ты хорошо знаешь, стал заведующим сектором в ЦК КПСС, и мы от него отказались...
—По-моему, это он сам от вас отказался! - поправил я, и оба мы рассмеялись...
