приближением пиратов [37] и дает коробейнику сигнал.
К тому же мы отгоняем от деляги шакалов разных, скряг подлых, выкупаем «своих» торговцев от воров. А в городе, скажу я вам, полным-полно хламидников [38], тех, что не гнушаются, сволочи, обирать мальцов. Мы им копеечку сунем, они и рады. Отдельная команда у меня собирает бутылки, другая – утиль. Однако ж главное – со старьевщика пенезы получить. Иной гад, бывает, схватит палку и прогонит братву; со мной же считаются, я и ответить могу!
Наум слушал Змея, открыв рот. Мишка закончил, съел последний эклер и нетерпеливо заерзал на стуле.
– Да-да, Миша, мы заканчиваем, – заторопился Наум. – Последний вопрос: что могли бы сделать для беспризорных взрослые?
– Так все одно ж не сделаете, – скривился Змей.
– Ну, попытаемся, обещаю.
– Ой, сомневаюсь.
– А все-таки?
Мишка задумался.
– Главное – нас не трогать, – нарушил молчание Змей. – И потом: разрешите вольной братве ходить на стадион и детские площадки, а то нас дворники гоняют. Еще – бани. Не везде шпану пускают – боятся, что мы им вшей натащим. Сейчас-то хорошо – лето, а вот в мороз – худо… Во, вспомнил! Пропечатали бы в своей газете, что отправлять за побег из детдома в колонию – натуральное ссучество! Надо это отменить. Летом сбежать из детдома – святое дело: братва едет на юг отъедаться, море поглядеть, горы. Все одно к холодам многие возвращаются… А больше ничего и не надо.
Меллер взглянул на часы:
– От души благодарю вас, Миша, за разговор.
В вашем лице я встретил человека определенно положительного.
– Спасибочки, гражданин Наум, – ответствовал Змей. – Конечно, если бы не товарищ Андрей, которого я уважаю, ни за что не пришел бы; а так – за мной небольшой должок остался.
Мишка подмигнул Рябинину и поднялся:
– Пойду я, счастливо вам оставаться.
Проводив Змея, друзья вернулись в комнату.
– Ну, как тебе король беспризорников? – спросил Андрей.
– Занятная фигура, – усмехнулся Меллер. – Бузотер [39] он, видно, знатный, но беседа вышла на славу, я на многое стал смотреть по-другому. Знаешь, какая мысль пришла мне в голову? Я где-то читал, что в одной губернии организовали трудовые колонии беспризорных. Нет-нет, это не исправительные заведения, скорее наоборот. Понимаешь, берут в аренду старый помещичий дом в деревне, привозят туда беспризорных. Там они живут, здание ремонтируют, разводят скот для пропитания, ухаживают за садом. Дети приучаются к труду, сами зарабатывают кусок хлеба, и – самое важное – они оторваны от городской беспризорной среды.
– Очень любопытный опыт, – согласился Андрей.
– Надо бы сходить в губкомол, помозговать с ребятами, – решил Меллер. – А уж потом двинем в печать большую статью о проблемах беспризорности и путях ее искоренения. Правильно?
– Ага.
– Послушай-ка, а что тебя так сблизило со Змеем? Он ведь прямо-таки уважает тебя! Для такого индивидуалиста, как Мишка, это выглядит определенно странным.
– Змей мало видел людской теплоты, я же отнесся к нему дружески, по-человечески, предложил участие. Несмотря на его показную заносчивость, он добрый парень. Только вот воздействовать на него лучше осторожно, с оглядкой.
– А ты прямо-таки педагог! – улыбнулся Меллер.
– Я же восемь лет командовал бойцами, хочешь или нет – приходилось быть и педагогом.
Андрей посмотрел на часы:
– У-у, как быстро летит время! Ты ужинал?
– Еще нет.
– И я. Сегодня такой трудный денек выдался, что сил нет готовить еду. Давай отужинаем в трактире?
– Идет. А что, у вас на «Ленинце» опять «внеурочные»?
– Да не совсем. После работы было общее собрание коллектива. Создали мы на заводе производственное совещание.
– Что ж это за зверь такой?
– Производственное совещание есть выборный орган, он состоит из представителей всех цехов и служб, дирекции, завкома, партячейки. Орган призван заниматься внедрением новых видов продукции, реконструкцией производства, обучением молодежи, социальными вопросами. Задумка хорошая: производственное совещание объединяет усилия администрации, завкома и парторганизации, устраняя тем самым их противоборство и потуги на лидерство. Идея родилась еще зимой, в высших партийных кругах. На последнем же съезде лишний раз подчеркнули необходимость создания производственных совещаний.
– Ну и как прошло?
– Суматошно. Директор предложил выбрать по два делегата от каждого цеха, партячейки и завкома, плюс – представители службы главного инженера. Битый час судили да рядили. Особенно волновались литейщики и рабочие механического. У нас было потише. Выбрали Дегтярева с заготовительного участка и меня.
– Тебя?
– Ага. Сам не ожидал. Причем единогласно. Только комсомольцы из бюро были против. Выступил Крылов, сказал, будто Рябинин «якшается» с нэпманами, а Самыгин заметил, что я работаю на заводе недавно и потому плохо знаю проблемы производства. На них тут же накинулись Ковальчук с завкомовскими стариками, да и Трофимов поддержал мою кандидатуру.
– А что ваш Крылов имел в виду, когда говорил о нэпманах? – недоуменно пожал плечами Меллер.
– Очевидно, намекал на моего фронтового друга Старицкого. Он ведь заведует пекарней.
– Ах да-да, ты говорил.
– Так вот, вчера вечером после пикника Георгий пригласил меня на ужин в «Ампир»…
– Ну-у, тогда представляю, что произошло! Тебя видел какой-нибудь комсомольский патруль?
– Вот именно. Сидим мы, закусываем, слушаем дамский оркестр, а они идут мимо, заглянули в зал. Среди патрульных был и наш Крылов.
– И все же это не повод для отвода кандидатуры, определенно! – решительно взмахнул рукой Наум.
– Я тоже так думаю… А вот Самыгин меня просто озадачил! У нас с Сашей были очень ровные отношения. После собрания он бросил мне, что объяснит попытку отвода при отдельном разговоре. Что он там еще выдумал – не знаю.
– Плюнь, Андрюша, все это – глупые козни, – заявил Меллер. – Идем-ка ужинать.
Глава VIII
Андрей уже собирался домой, когда в его кабинет заглянул Самыгин.
– Задержись, товарищ Рябинин, разговор есть, – комсомольский секретарь плотно притворил за собой дверь.
– Рабочий день закончен, а о комсомольских или общественных мероприятиях, по-моему, не сообщалось, – сухо ответил Андрей.
– Я зашел объяснить причину моего поведения на вчерашнем собрании.
– К чему объяснения? И так все ясно: вы с Крыловым составили небольшой заговор, чтобы завалить мою кандидатуру. Только непонятно, почему бюро ячейки путает мой моральный облик с деловыми качествами. Производственное совещание – не идеологический отдел, и в его обязанности не входит задача вникать, где и с кем я ужинаю в выходные дни.
– Не обращай внимания на Крылова. Он чересчур зарапортовался, – поморщился Самыгин и подвинул себе стул. – Садись, разговор будет долгим.
К отводу Крылова я не имею ни малейшего отношения, поверь. Я выступал против тебя совсем по иному
