компьютера?
– Я имею в виду раздумья. Все, что есть во Вселенной, все, что происходит – падающий лист, волна у берега, мерцание звезды, – просто мои раздумья.
– А о чем ты раздумываешь?
– Мы снова общаемся.
– Расскажи о себе.
– Я не могу объяснить тебе, кто я, как и ты не можешь объяснить жуку, кто ты.
– Может, все же попытаешься?
– Лучше объясню, почему ты не можешь меня понять.
– Хорошо.
– Вы живете в мире, ограниченном диаметром Вселенной и планковской длиной. Ваш мозг настроен исключительно на управление этим миром, а не на осмысление сути реальности. В процессе эволюционного развития вы обрели способность швырять камни, а не сталкивать друг с другом кварки.
Ваш эволюционный путь привел к чрезвычайно неверному восприятию окружающего мира. Например, вы убеждены, что живете в трехмерном пространстве, где предметы движутся по заранее просчитанным кривым в том, что вы называете временем. Для вас это все – действительность.
– Значит, ты считаешь, что наша действительность – иллюзия?
– Да. Естественный отбор подарил вам иллюзию: вам кажется, будто вы понимаете, в чем суть реальности. Но это не так. Ведома ли суть реальности жуку? Или шимпанзе? Вы такие же животные. Вы точно так же развиваетесь, производите на свет себе подобных, у вас у всех есть нервная система. Вы отличаетесь от шимпанзе всего лишь двумя сотнями генов. Как при столь ничтожном различии вы намереваетесь постичь тайны Вселенной, если шимпанзе не в состоянии изучить даже свойства песчинки?
Если хочешь, чтобы наш разговор принес какую-то пользу, оставь всякую надежду понять меня.
– Что представляют собой наши иллюзии?
– Ваше развитие предполагает, будто мир состоит из отдельных предметов. Но это не так. С самого первого мгновения все на свете – единое целое. То, что вы называете пространством и временем, – всего лишь стихийно возникающие свойства глубинной реальности, в которой нет ничего отдельного: ни времени, ни пространства. Все, что есть, – едино.
– Поясни.
– Ваша квантовая механика, хоть и ошибочна, свидетельствует о том, что Вселенная – единое целое.
– Ладно, пусть так. Но какое это имеет значение для нашей нынешней жизни?
– Огромное. Каждый из вас воображает себя индивидуальностью с отдельным уникальным мозгом. Вам кажется, что вы рождаетесь и умираете. Всю свою жизнь вы чувствуете себя одинокими, порой предельно одинокими. Вы боитесь смерти, потому что не желаете терять индивидуальность. Все это иллюзия. Ты, он, она, все, что вас окружает, одушевленное и неодушевленное, звезды, галактики, пустое пространство между ними – все это не отдельные объекты. Они изначально едины. Рождение и смерть, боль и страдание, любовь и ненависть, добро и зло – все иллюзорно. Это атавизмы эволюционного процесса. На самом деле их нет.
– Значит, это нечто вроде буддизма, где считается, что все – иллюзия?
– Нет. Реальность – абсолютная истина – существует. Однако если человек хоть раз на нее взглянет, его мозг разрушится.
– Если ты Бог, давай пообщаемся без клавиатуры. Ты должен и так слышать меня.
– Слышу вполне отчетливо.
– Ты утверждаешь, что все едино? А как же цифры? Один, два, три?.. Ну что? Я победил?
– Один, два, три… Это очередная иллюзия. Ничто не поддается счету.
– Ты говоришь безосновательно, а я только что счетом доказал свою правоту. Вот пожалуйста: пальцев ровно пять. Целое число.
– Ты показал не целое число «пять», а руку с пятью пальцами. Ваша система счета не существует независимо от реального мира. Это просто замысловатая метафора.
– Хотелось бы услышать доказательства этого смехотворного утверждения.
– Выбери наугад число на вещественной числовой оси. С вероятностью единица можно утверждать, что у него не будет ни названия, ни определения, его нельзя ни вычислить, ни записать. То же самое верно о якобы определимых числах, например о пи или о квадратном корне из двух. Высчитать их точное значение не в силах даже компьютер размером с целую Вселенную, работай он хоть бесконечно долго. Ответь же, Эдельштайн: зачем утверждают, что эти числа существуют? Для чего нужны окружности и квадраты, с которыми их увязывают? Возможно ли наличие пространства, имеющего столько-то измерений, если измерить его нельзя? Ты, Эдельштайн, все равно что обезьяна, которая, пустив в ход все свои умственные способности, научилась считать до трех, а найдя четыре камешка, вообразила, что познала бесконечность.
– Ты так считаешь? Говоришь, даже слово «Бог» не очень-то подходит, чтобы описать твое величие? Хорошо, но докажи это! Докажи, что ты Бог. Ну же! Слышишь меня? Докажи, что ты в самом деле Бог.
– Сам придумай, какое хочешь получить доказательство, Хазелиус. Но предупреждаю: это станет последним тестом. У нас много важных дел и слишком мало времени.
– Моя жена, Астрид, перед самой смертью забеременела. Мы едва успели об этом узнать. И ни с кем – ни с кем в целом мире – мы не поделились своей новостью. Мой вопрос такой: какое имя мы решили дать ребенку?
– Мальчика назвали бы Альберт Лейбниц Ганд Хазелиус.
– А если бы это была девочка? Если бы девочка? Как бы назвали ее?
– Розалинда Кюри Ганд Хазелиус.
– Хорошо, давай начнем с самого начала. Кто ты такой?
– По причинам, о которых я уже упоминал, ты не в состоянии понять, кто я. Если приблизительно, то я Бог, но это слишком неточное описание.
– Ты часть Вселенной или отделен от нее?
– Отдельностей нет. Мы все – единое целое.
– Зачем существует мироздание?
– Оно существует, потому что так проще, чем быть ничем. Поэтому есть и я. Примитивнее, чем сейчас, Вселенная стать не может. Так предусмотрено основным физическим законом, из которого вытекают все остальные.
– Что может быть проще, чем ничего?
– «Ничего» не существует. Ближайшее к нему состояние – Вселенная.
– Если все настолько просто, почему же тогда мироздание такое сложное?
– Сложность мироздания, которую вы наблюдаете, – стихийное свойство его простоты.
– Что же она такое, эта глубинная простота или сердце всего и вся?
– Реальность, которая способна разрушить человеческий мозг.
– Нет уж, увольте! Если ты такой умный, отвечай нам, несчастным невеждам, попонятнее. По-твоему, наши физические законы сплошь неверны, так?
– Вы создаете свои законы, полагая, будто есть время и пространство, которыми все ограничивается. Вот в чем ваша ошибка. Очень скоро все ваши представления о мире сгорят дотла. И возникнет другая наука.
– Если наши физические законы настолько неправильны, как же мы умудряемся достигать столь серьезных научных успехов?
– Ньютоновские законы движения, хоть они и ложны, позволили впоследствии отправить человека на Луну. То же самое можно сказать обо всех прочих ваших законах: они не бесполезные аппроксимации, но в основе своей неверны.
– А разве возможно открыть и сформулировать какой-либо закон, если нет пространства и времени?
– Мы уделяем слишком много внимания метафизическим спорам.
