Видишь белые вкрапления? – Сернан показал на белые точки, уходящие в глубь камня.
– Да, – ответил Шмитт, пристально разглядывая вкрапления. – Знаешь, может статься, это мельчайшие частички метеорита, хотя вряд ли. В принципе не похоже... Это же не осадочная порода. Ладно. Пакуй.
Когда камень благополучно уложили, Шмитт спросил:
– А номер какой?
– Четыреста восемьдесят, – прочитал Сернан цифры на пакете.
Тем временем хьюстонцы стали досадовать на то, что астронавты зря теряют время в кратере Ван Серга, раз уж никакой оранжевой породы там нет. Сернана попросили покинуть кратер и сделать несколько фотографий Северного массива, пока его коллега будет производить «радиальную съемку» окружающих вулканических пород. Вылазка Шмитта и Сернана длилась уже почти пять часов. Шмитт работал медленно, а в процессе съемки у него вышел из строя черпак – все из-за пыли. Из Хьюстона поступило распоряжение прекратить радиальную съемку и приготовиться к завершению работы. Уже находясь в лунном вездеходе, астронавты проделали итоговый гравиметрический замер и взяли последнюю пробу грунта, покончив с данным участком. Затем они вернулись к кораблю. На следующий день Сернан и Шмитт вылетели из долины Таурус-Литтроу, став последними представителями рода человеческого (на настоящий момент по крайней мере), побывавшими на Луне. «Аполлон-17» вернулся на Землю, приводнившись 19 декабря 1972 года.
Образец лунного грунта № 480 вместе с 842 фунтами прочих лунных пород, доставленных другими «Аполлонами», поступил в лабораторию по приему лунных образцов, которая находится в Центре пилотируемых полетов имени Джонсона в Хьюстоне, штат Техас. Восемь месяцев спустя, по завершении программы «Аполлон», лабораторию закрыли, а ее содержимое перевезли в заново отстроенное помещение со сверхвысокотехнологичным оборудованием там же, в Центре полетов. Помещение называлось Хранилищем-лабораторией по переработке образцов, сокращенно ХЛПО.
В течение тех восьми месяцев, когда пробы лунного грунта еще не успели перевезти в новоиспеченное хранилище, камень, известный как «образец № 480», в определенный момент буквально испарился. Примерно тогда же все имеющие к нему отношение записи исчезли из компьютерного каталога; не стало даже машинописных листов, содержавших упоминания о находке и хранившихся в картонных папках.
Сейчас, если заглянуть на электронную страницу ХЛПО и подать запрос по номеру 480 в базу данных, где зарегистрированы образцы лунного грунта, появляется следующее сообщение об ошибке:
ЗАПРОС: АО 480
НОМЕР ЯВЛЯЕТСЯ ЗАПРЕЩЕННЫМ ИЛИ НЕ СУЩЕСТВУЕТ
ПРОСЬБА ПРОВЕРИТЬ НОМЕР ОБРАЗЦА И ПОВТОРИТЬ ПОПЫТКУ
Часть первая
Лабиринт
1
С тем Уэзерс с трудом вскарабкался на вершину столовой горы Меса-де-Лос-Вьехос, привязал осла к засохшему кусту можжевельника и опустился на пыльный валун. Тяжело дыша, отер цветным платком пот с шеи. Здесь, наверху, все время дул ветер; он трепал Стему бороду и освежал его после пути по раскаленным каньонам с их неподвижным воздухом.
Уэзерс высморкался, сунул платок в карман. Осматривая знакомые ориентиры, Стем мысленно произносил названия: каньон Даггетта, Закатные Скалы, Навахское Кольцо, столовая гора Сирот, столовая гора дель Йесо, каньон Мертвого Глаза, Голубая Земля, Ла-Кучилья, Эхо- Бэдлендс, Белая площадка, Красная площадка и каньон Тираннозавра. Таившийся в Уэзерсе художник- абстракционист видел фантастическое царство розового, золотого, пурпурного. Взору же Стема-геолога представал комплекс позднемеловых плато, ограниченных нагромождениями валунов, голых, неровных, размытых от времени и изрезанных трещинами, словно сама вечность опустошила эти земли, оставив руины – кричаще яркие камни.
Из засаленного нагрудного кармана Уэзерс вытащил пачку сигарет «Дархемский бык», достал одну мозолистыми, почерневшими от грязи пальцами с желтыми растрескавшимися ногтями. Чиркнул деревянной спичкой о штанину, прикурил, глубоко затянулся. В последние две недели он расходовал табак экономно, но теперь можно не жаться.
Вся жизнь Уэзерса служила прологом к этой волнующей неделе.
Его судьба должна измениться в мгновение ока. Он помирится с дочкой, с Робби, привезет ее сюда и покажет свою находку. Дочь простит ему завиральные идеи, неустроенную жизнь, бесконечные отлучки. Находка искупит все. Стему никогда не удавалось дать Робби то, чем другие отцы балуют дочерей: он не в состоянии оплатить девочке учебу в колледже, купить машину, помочь снять квартиру. Теперь Робби не придется работать официанткой. И художественную студию с галереей, о которой дочка мечтает, Стем сможет ей подарить.
Уэзерс прищурился на солнце. Через два часа закат. Нужно отправляться в путь, иначе к реке Чама до темноты не успеть. Осел по кличке Солт с утра не поен, а с издохшим животным Стему возиться не хотелось. Уэзерс посмотрел, как ишак дремлет в тени: уши прижаты, губы мелко дрожат – ему снилось что-то жуткое. Стем ощутил чуть ли не симпатию к старой упрямой скотине.
Он затушил сигарету и, не выбрасывая, спрятал в карман. Глотнул из фляги, намочил платок, отер шею и лицо для прохлады. Потом закинул флягу за плечо, отвязал осла и по бесплодному песчанику столовой горы поехал на восток. Через четверть мили открылся каньон Хоакина: головокружительная расселина, живописным ущельем перерезавшая столовую гору Меса-де-Лос-Вьехос, или столовую гору Древних. Каньон Хоакина разветвлялся и вился до самой Чамы, образуя запутанную сеть мелких ущелий, которая носила название Лабиринт.
Уэзерс внимательно посмотрел вниз. Дно каньона тонуло в синей дымке, словно находилось под водой. В том месте, где каньон сворачивал и дальше уходил на запад, протянувшись между столовой горой Сирот и Собачьей столовой горой, Стем разглядел, милях в пяти от себя, широкий проход в Лабиринт. Солнце как раз ярко освещало косые спиралевидные камни и пальцевидные останки древних скал –
Уэзерс обследовал край каньона, пока не нашел едва заметную тропу, сбегавшую на дно. Она представляла собой коварный спуск, поскольку во многих местах порода осела, и приходилось преодолевать впадины не менее тысячи футов глубиной. Эта единственная дорога от Чамы на восток, где было много столовых гор, отпугивала всех, кроме самых отчаянных смельчаков.
«Вот и отлично», – подумал Уэзерс.
Он осторожно пробирался вниз, берегся сам и берег осла. Стем почувствовал облегчение, лишь завидев на дне каньона высохшее русло реки. Двигаясь вдоль русла Хоакина, Уэзерс минует вход в Лабиринт и оттуда дойдет до Чамы. В ее излучине есть самой природой устроенное место стоянки: там река резко меняет направление течения и близ песчаной отмели можно выкупаться... Поплавать... У Стема возникла одна мысль. Завтра после полудня он будет в Абикью. Первым делом надо позвонить Гарри Дирборну (аккумулятор на мобильнике Уэзерса сел несколько дней назад) и просто рассказать... Стем задрожал, представив, как сообщает сногсшибательную новость.
Вот наконец и дно каньона. Уэзерс посмотрел наверх. В самом ущелье было темно, однако на его верхнем крае пылало заходящее солнце. Стем замер. Там, на расстоянии
