очередное крушение надежд. Сьюзан привычно увязла в мире предположений и домыслов, загнала себя в тупик и, вконец истощенная, капитулировала. Мне не нужна возможность счастливого исхода, безнадежно подытожила она. Я привыкла всегда и везде быть начеку, и в этом суть наших расхождений с Кристофером Лезертом. После всего что мне пришлось пережить, я вовсе не жажду прыгать в темноту, и, каким бы оскорбительным словом он ни характеризовал мои действия, я буду стоять на своем и не уступлю ни на дюйм.
И потом ей хватало хлопот с Максимилианом. Малыш никак не хотел смириться с тем, что она каждый день уходит из дома, и уж вряд ли можно было рассчитывать на то, что он потерпит присутствие рядом с ней мужчины. Всякий раз, когда она при нем разговаривала с посторонним дядей, он ревниво и с подозрением следил за ними. Максимилиан уже научился отстаивать свои права, и, несмотря на нежные лета, он проявлял поразительную смышлёность. Рано или поздно он спросит об отце, и тогда… Одна мысль о необходимости такого разговора повергала Сьюзан в состояние, близкое к шоку, беседа раз за разом откладывалась, и она все усилия прилагала к тому, чтобы сын по мере возможности был окружен вниманием.
— Мама, я хочу посмотреть, где ты работаешь, — сказал Максимилиан однажды, и Сьюзан подумала, что вполне могла бы привести малыша в Центр здоровья в субботу утром. После одиннадцати они, как правило, уже свободны, а никаких свиданий или визитов на выходные у нее не намечалось.
— Разумеется, приводи! — сказал Том Свенсен. — Пусть парнишка познакомится с новым для себя миром. Я засяду за компьютер у себя в кабинете, у меня куча всякой работы. Кристофер, надо полагать, к этому времени тоже закончит прием посетителей, так что вам никто не помешает.
Сьюзан ухватилась за возможность лишний день провести с Максимилианом. Она и без того уделяла ему львиную долю свободного от работы времени, и мальчик, казалось, должен был вести себя куда более спокойно и благоразумно, чем прежде. Максимилиан, однако, ни в какую не желал находить общего языка с няней. Та оставалась спокойной и уравновешенной, — это при том, что капризы Максимилиана могли вывести из себя даже ангела, — но также высказывала опасения по поводу необузданности и неуправляемости ребенка. Сьюзан не была теперь уверена, действительно ли мальчику не хватало материнского внимания, или дело не только в этом.
Впрочем, в субботу утром Максимилиан находился в приподнятом расположении духа, всю дорогу к Центру здоровья весело болтал с матерью и со своим любимым плюшевым мишкой. Сразу по приезде они прошли в приемную. Максимилиан, к ее удовлетворению, тут же уселся за стол и принялся рисовать, а она тем временем принялась просматривать результаты анализов, переданных ей в кабинет вчера во второй половине дня.
Результаты повторного анализа мочи у Кэтрин Мэркхэм, как она обнаружила, снова показывали высокое содержание сахара. Нахмурившись, Сьюзан сделала запись для дежурной по регистратуре, чтобы та пригласила молодую женщину на прием в понедельник утром. Кэтрин надлежало в течение недели сдать несколько раз анализ на восприимчивость к глюкозе, после чего можно было бы говорить, действительно ли речь идет о диабете. Возможно, в случае с Кэтрин речь шла всего лишь об особенностях протекания беременности, когда активное выделение сахара в моче не сопровождается какой-либо патологией, но это следовало проверить.
Кэтрин едва ли будет в восторге от предстоящего обследования, подумала Сьюзан с печальной усмешкой. Кэтрин терпеть не может бесполезных, по ее мнению, вещей, а ей ведь придется провести в Центре несколько часов — пить раствор глюкозы, затем с интервалом в час три раза сдавать кровь на анализ. Как только Сьюзан поговорит с ней и объяснит суть дела, надо будет дать лаборантке соответствующие распоряжения.
— Мама, мне надоело рисовать, — объявил Максимилиан, вставая из-за стола и размахивая картинкой. — Я нарисовал три портрета: твой, Бенджи и мой. Смотри!
Сьюзан бросила взгляд на плод творческих усилий своего чада. Головы имели форму картофелины, а к хилым туловищам были приделаны змееподобные руки и ноги. Она порывисто обняла сына.
— Какой замечательный рисунок! Сладкий ты мой! Даже красную юбку и свитер нарисовал.
— У Бенджи нет никакой одежды, — сообщил Максимилиан, глядя ей в глаза. — Ему холодно.
— Ах ты, золотце мое!.. Но у медвежонка есть мех, и этот мех согревает его. — Сьюзан бросила записи с поручениями на стол дежурной медсестры и радостно объявила: — Ну что, пойдем поищем доктора Свенсена?
Они вышли в коридор и почти сразу же натолкнулись на выходящего из своего кабинета Кристофера. Максимилиан остановился, расставив пошире ноги и прижав к груди Бенджи, и бросил взгляд на возвышавшегося над ним взрослого дядю. Кристофер в ответ приветственно улыбнулся.
— Приветствую вас, молодой человек, — сказал он, садясь перед мальчиком на корточки. — Я тебя, если мне не изменяет память, уже видел, а вот твоего дружка — нет.
Он погладил золотистое ухо плюшевого мишки.
— Кстати, не мог бы ты представить нас друг другу. Как зовут твоего приятеля?
— Бенджи, — сказал Максимилиан, и нижняя губа у него задрожала. — Но у него горе, поэтому он не может говорить с тобой.
— Горе? — Кристофер приподнял бровь. — И что же это за горе?
— Ему холодно, потому что мама никак не сошьет ему курточку.
— Ага, — глубокомысленно кивнул Кристофер и искоса поглядел на Сьюзан. — Вероятно, у нее много дел, так надо понимать.
Сьюзан усилием воли придала лицу выражение фальшивого раскаяния.
— Я была в последнее время очень загружена, — сказала она в своей обычной оборонительной манере. — Впрочем, мне осталось связать только помочи. Если ничего не помешает, прямо сегодня и закончу.
Максимилиан после некоторого раздумья удовлетворился таким ответом.
— А что у тебя там? — спросил он Кристофера, заглядывая в дверной проем.
— Зайдем и посмотрим? — предложил Кристофер. Сьюзан последовала за ними в кабинет и прошла к окну, сквозь жалюзи которого пробивались в комнату лучи холодного осеннего солнца.
— Это зоопарк! — восхищенно воскликнул Максимилиан. Широко открытыми глазами он обозревал множество разноцветных игрушек, стоявших рядами на полках и подвешенных на пестрых шнурах к потолку.
— Именно, — улыбнулся Кристофер. — Мне, например, больше всего нравится вон тот жираф. Если хочешь, можешь поиграть с ним.
Не удержавшись от искушения, Максимилиан потянулся за мягкой игрушкой, которую протянул ему Кристофер, Бенджи он на всякий случай поплотнее прижал к себе другой рукой.
— Бенджи хочет поздороваться, — сообщил он жирафу, и начался тот необычный разговор двух игрушек, который в состоянии понять до конца могли только маленькие дети. Воспользовавшись тем, что мальчик увлечен, Кристофер улучил момент и подошел к Сьюзан. Он уже не улыбался, и Сьюзан бросилась в глаза морщинка между его бровей.
— Что-то уже известно? — быстро спросила она. — Я имею в виду результаты обследования моего отца.
Кристофер кивнул.
— Натан получил результаты, — сказал он вполголоса.
По спине у Сьюзан пробежал холодок.
— Что же обнаружено? — спросила она, чувствуя, как у нее перехватывает горло.
Кристофер скривил губы.
— Это не диабет, не щитовидка, не нарушения сердечнососудистой деятельности.
— А что показало ультразвуковое исследование? — во рту у Сьюзан пересохло от волнения. — Что- нибудь нашли?
— Какое-то затемнение. Только не переживайте, Сьюзан, это вполне может быть что-то безвредное. С виду похоже на маленькую опухоль, стало быть, необходима операция, и чем скорее, тем лучше. Как вы думаете, ваш отец согласится на нее?
— Если я с ним поговорю, то да. — В глазах у нее потемнело от ужаса. Она пошатнулась, и Кристофер
