очереди.
– Стоп! – Гид поднял руку и встал прямо перед ними, привлекая к себе их внимание.
За следующие несколько часов этот маленький человечек ухитрился наполнить их головы таким количеством информации об античном городе, какое не уместилось бы ни в одном путеводителе.
– Прежде всего, я напомню вам основные сведения, – авторитетно заявил Луиджи. – Первые упоминания о Помпее относятся к восьмому веку до нашей эры. Построенная у границы древнего лавового потока Везувия, в ста тридцати футах над уровнем моря вблизи устья реки Сарно, она веками служила центром торговли между северными и южными провинциями Италии. Многие пытались ее завоевать, но мало кому это удавалось. Однако в августе семьдесят девятого года нашей эры Везувий внезапно разразился ужасным извержением, затмившим солнце. На несчастных людей обрушились раскаленные докрасна вулканические бомбы, дома рушились, а когда выпал пепел, с жизнью в городе было покончено. Веками это место считалось проклятым, и прошло много лет, пока были начаты раскопки и когда можно было сказать, что город открыт заново.
– Он, конечно, болтун, – прошептал Чейз на ухо Глории, – но свое дело знает.
Следуя за своим гидом, они вступили на крутой мощеный уклон, ведущий к двойной арке ворот: левая ее сторона была предназначена для пешеходов, а правая – для колесниц. Колея в мощеной дороге была глубокой и хорошо различимой, и Луиджи с гордостью сообщил, что на сегодняшних железных дорогах используется та же ширина колеи.
– Это просто невероятно! – воскликнул Чейз, с восторгом глядя на улицы и дома. – Прошло две тысячи лет, а сейчас мы можем видеть, как тогда жили люди!
Идя рядом с ним и слушая его беседу с гидом – Луиджи подробно отвечал на все вопросы Чейза, – Глория с горечью вспоминала, как он когда-то восторгался замком Говард, который они впервые вместе осматривали много лет тому назад.
Они миновали храм Венеры, могучее открытое пространство Форума, благоговейно созерцая останки базилики, датируемой еще доримскими временами. Триумфальная арка храма Юпитера и храм Аполлона не оставили Чейза равнодушным.
– Конечно, они приносили свои обеты в храм, где, по их мнению, жили соответствующие боги, – заметил он.
– И в этом не было ничего хорошего, – откликнулся Луиджи. – Природа едина, она всегда была и всегда будет.
– Кажется, наш гид – доморощенный философ, – тихо констатировал Чейз, повернувшись к Глории, а она взглянула на него и улыбнулась.
– Ты, наверное, прав, – пробормотала она. Луиджи тем временем привел их на Площадь Бань.
– Взгляните: горячие и холодные ванны, центральное отопление, дренаж – все, что мы имеем сегодня в современном городе. Ничего не изменилось, – заявил Луиджи и предложил им подойти к тому месту, где некогда был магазин одежды, а рядом – лавка цирюльника.
– Тогда, как и сейчас, – продолжил рассказ Луиджи, – леди шла в модный магазин, а мужчина посещал цирюльника и ждал, когда выйдет дама, чтобы уплатить по счету. Никаких перемен!
Чейз и Луиджи понимающе переглянулись, а Глория подозрительно поморщилась, задетая мужской солидарностью.
Затем они с восторгом рассматривали фрески на Вилле Тайн, а выйдя наружу, остановились и увидели поверх железных барьеров нечто вроде склада, где было собрано множество бытовых предметов – кувшины, кружки, а также части тела – руки, торсы, – как бы изваянных из бледно-серого камня.
Под стеклянным колпаком лежало тело женщины, очевидно беременной, навечно застывшей в камне. Глория вздрогнула и, высвободив руку, быстро отошла. Она глядела на высокие стены, витые колонны, улицы и дома глазами, полными слез.
Неожиданно сильная мужская рука легла ей на плечо.
– Как ты себя чувствуешь, Глория? Что, жара допекла? – тихо спросил Чейз.
Она посмотрела на него и страшно удивилась, увидев участие в его глазах.
– Да нет. Не знаю, – смущенно ответила она.
– Вспомнила себя, да? Беременная женщина?
Боже! Неужели это Чейз? С каких это пор он стал таким чувствительным?
– Да. Я потеряла ребенка, но эта женщина потеряла все, и меня это неожиданно поразило. Даже несмотря на всех этих людей, – она обвела рукой толпу туристов, – здесь незримо присутствует какая-то аура печали и смерти.
Она невольно тряхнула головой, отгоняя грустные мысли.
– Я ведь ничем не мог помочь, когда ты потеряла ребенка, правда, Глория?
Его слова прервали нить ее размышлений, и она ничего не ответила. Он развернул ее лицом к себе и подняв рукой подбородок, прямо посмотрел ей в глаза.
– Я очень сожалею, Глория. Я покинул тебя в беде, когда ты больше всего во мне нуждалась.
Искренность его тона, глубокое сожаление, прозвучавшее в словах, убеждало Глорию, что он говорит правду.
– О, я бы так не сказала. – Она растерялась, услышав признание Чейза. – Я была в депрессии и плохо понимала, что происходит вокруг. – Тут ей пришло в голову, что если бы она тогда лучше все себе представляла, то давно бы догадалась о его романе с Мэгги. И, сбросив его руку с плеча, она холодно добавила: – Я уверена, что ты сделал все, что было в твоих силах.
– Нет, черт возьми! – Чейз поймал ее за руку. – Нет, не сделал. Я был слишком захвачен бизнесом и не уделял тебе того внимания, какого ты заслуживала.
