а соревноваться. По той же самой причине он учил нас играть в гольф, теннис, бейсбол, кататься на лошадях и так далее. Я бросила плавание, как только он умер. И не знаю, как я сейчас плаваю.
Он пристально посмотрел на нее, словно хотел что-то сказать, но не мог решиться. Наверно, это касалось ее отца. Но потом передумал.
— Не волнуйся, у тебя на всякий случай будет спасательный пояс и другое оборудование. Но я не стал бы брать на себя ответственность за человека, который вообще не умеет плавать.
— Почему ты не спросил меня перед поездкой?
Он улыбнулся.
— Потому что, если бы ты не умела, я научил бы тебя.
— Научил бы меня плавать? Так просто? По-моему, ты упустил свое призвание. Тебе следовало стать учителем.
— Правда?
Она кивнула.
— Я думаю, преподавать историю или математику не намного сложнее, чем учить женщину реагировать на мужские прикосновения или танцевать, тесно прижавшись друг к другу. И не сложнее, чем учить плавать, не так ли?
Он улыбнулся.
— Так.
В дверях появилась Лиана.
— А вот и завтрак, спасибо, Лиана.
Джилл развязала парео и бросила его на кресло около бассейна. Колин присвистнул.
— Не могу не сказать, что у меня великолепный вкус.
Она пожала плечами. Колин стоял, положив руки на бедра, и смотрел на нее с нескрываемым восхищением.
— Я чертовски долго выбирал этот купальник, но он того стоит. У тебя великолепное тело.
Его комплимент вызвал румянец на ее щеках, и она почувствовала раздражение.
— О, поздравь себя с этим, и давай продолжим.
— Иди сюда.
Его слова и взгляды заставляли ее нервничать; махнув рукой в сторону ступенек, ведущих в воду, она сказала:
— Может, начнем?
— Нет, пока еще нет.
Хриплость в его голосе прогоняла ее раздражение, вызывая совершенно противоположные чувства. Она выпрямилась и быстро подошла к нему. Она не хотела, чтобы он рассматривал ее тело, и сама боялась смотреть на него. Ей и так требовалась вся сила воли, чтобы не позволять своему взгляду опускаться ниже линии пояса его плавок.
Когда она подошла к нему, он взял ее за плечи и повернул к себе спиной.
— Что? — вскрикнула она, но тут же почувствовала, как его ладони начали поглаживать ее спину, втирая в нее лосьон.
— Нельзя появляться на острове без солнцезащитного крема, особенно тебе с твоей нежной кожей.
— Но я могу сделать это сама!
— Спину сама не намажешь, а купальник слишком открытый.
— И чья это вина?
— Не знаю, наверно, дизайнера.
Она закатила глаза. Он не заметил ее реакции, поскольку не мог видеть ее лица. И слава богу, потому что уже через минуту ему стало бы ясно, какое наслаждение она испытывает.
Втирая крем, Колин массировал ее спину и плечи. Потом его руки скользнули вниз, чувственно поглаживая ее кожу. Его длинные пальцы не оставляли ни одного сантиметра без внимания, они проникли даже под полосочки купальника, скользнули к груди, лаская, поглаживая, дразня.
У нее перехватило дыхание. Стало трудно дышать. Если он скользнет еще дальше… его пальцы коснутся сосков.
Она закрыла глаза от удовольствия. Хотела было сказать ему, чтобы он остановился, но не могла вспомнить слов, хотела отпрянуть, однако ноги не слушались ее.
Теперь он массировал талию, живот. Его ладони переместились назад, на ее ягодицы. Она обмерла.
Он опустился на колени, втирая крем в ее бедра и ноги.
Она схватилась за кресло, чтобы не упасть.
— Я могу сама, — выдохнула она.
Не отвечая, он продолжал массировать ее лодыжки.
Для нее в эту минуту существовали только его руки, ласкающие ее ноги, коленки, бедра, ягодицы. Он массировал ее так тщательно, как Леонардо да Винчи, наверно, рисовал свой шедевр — «Мону Лизу». Ничто не могло отвлечь его от этого занятия.
Она снова попыталась как-то вмешаться:
— Мне кажется…
Там, где заканчивались бедра, его пальцы проникли внутрь, под купальник, так, что коснулись ее лобка.
Она громко выдохнула.
Он замер, но не убрал пальцев. Его дыхание было прерывистым. Он уставился туда, где соединялись ее ноги.
Неожиданно он вскочил на ноги. Сделал несколько шагов и прыгнул в бассейн. Когда его тело мелькнуло на фоне ярко-голубого неба и погрузилось в кристально чистую воду, она успела заметить, как сильно он был возбужден под темно-синими плавками.
Глава восьмая
Джилл притворилась, будто у нее болит голова. Как только Колин вылез из бассейна, она сделала вид, что ее голову пронзила острая боль. И при этом мысленно ругала себя за трусость. Но что было делать? Не могла же она оказаться с Колином в бассейне, быть близко к нему, чувствовать его руки на своем теле после того, как он только что касался ее так интимно, что у нее до сих пор дрожали колени?
К тому же она видела, что он возбужден, значит, их близость тоже волновала его, хотя, наверно, не настолько. Она знала, что мужчинам вовсе не обязательно испытывать глубоких чувств, чтобы возбудиться, достаточно несколько раз коснуться симпатичной им женщины. Это глубоко ранило ее. Для него ничего не значило то, что он заставлял ее чувствовать при помощи одного прикосновения. А она?.. Надо подумать об этом позже.
Джилл схватила парео, накинула его поверх купальника и поспешила назад, к дому. Но он нагнал ее, подхватил на руки и понес к дому на руках. Она даже не успела запротестовать. И потом, видимо, он действительно испугался за нее. С той минуты, как она сказала, что у нее болит голова, он был весь забота и внимание. Даже не стал вытираться.
Джилл автоматически схватилась за его плечи, прижавшись к нему всем телом. Его кожа была влажной. Она пыталась отвлечься, но это не получалось. Одно прикосновение к его коже вызвало жаркие воспоминания о его пальцах, скользнувших под купальник.
Слава богу, Колин шел очень быстро и скоро опустил ее на постель в спальне.
— Какое лекарство тебе нужно? — спросил он.
Она закрыла глаза. Ей было неловко обманывать его. Она не могла больше видеть его в одних влажных плавках. Хотя он уже не был возбужден, одного воспоминания об этом было достаточно, чтобы у
