— заранее чужая. Очень редко бывает так, чтобы на этом же корабле оказался дальний родич подходящего возраста. И если уж он есть, а семья девочку любит — то она приложит все усилия, чтобы девочку не сманили на чужой корабль. Понимаешь? Она должна считать себя безобразной, чтобы не смотрела на парней с чужих навег и была довольна старым другом братьев… Честное слово, Дик, то, что я наболтал — не намного хуже того, что там произошло на самом деле. Изнасилования не было. Но тихое, улыбчивое любовное насилие — оно было, Дик.
— А если мастер Нордстрем случайно узнает?
— От кого?
— От фрей Риддерстрале хотя бы.
— Я не думаю, что между ними отношения наладятся настолько, что такой откровенный разговор станет возможным. Ну а если и станет… Что ж, во всём виноват я. Неужели ты думаешь, что я уступлю Торвальду звание первейшего паршивца колонии прокажённых?
Священника не было — но у адмирала Вальне, оказалось, имелся бревиарий. Так что Рождество началось, как положено, с вечерни в сочельник, на которую Дик едва успел —
И продолжилось утром. Дик слышал краем уха, как Вальне ворчливо сетует на то, что Бревиарий у него просят два раза в год, но не мог даже сердиться — так замечательно звучал на свейском гимн «От ясного Востока до Западных пределов». Он испугался немного, что и чтения будут на свейском, а значит придется быть немым слушателем — но читали на астролате.
После службы и завтрака навегу начали готовить к вечерней службе, праздничному ужину и спектаклю. Гулянка намечалась всеобщая, так что ужин перенесли из столовой в цеховую надстройку, из которой уже убрали оборудование. С утра и до обеда Дик таскал вместе со всеми столы, стулья и декорации для вечернего представления, вешал нарезанные из светоотражающей пленки гирлянды и таскал корм снежным троллям на навегу Грегора. У него совсем не было времени и возможности разглядеть поближе странного человека, которого называли Детонатором.
Дик представлял его почему-то похожим на господина Исию, а оказалось, что Максим Ройе высок, широк в плечах, и похож на более расширенную (и рыжую) версию тасёгуна Шнайдера.
Его корабль «Вертихвостка» — некогда десантный катер-амфибия для наземных операций — выглядел совсем маленьким рядом с навегами. Просто непонятно было, как там разместились восемь снежных троллей, запертых теперь в трюме «Фафнира». Навегарес Грегора рассказывали, что Детонатор вёз их прямо на палубе, но Дик не мог поверить. Хотя… длиннорукий и плечистый Ройе чем-то сам походил на снежного тролля. Может быть, они считали его своим?
Обед всем выдали сухим пайком — кухонный персонал трёх навег надрывался над праздничным ужином. Дик взял пакет бустерной строганины со вкусом креветок и забрался подальше от всех — на верхнюю палубу, чтобы побыть в одиночестве.
Термометр показывал минус три, но небо было ясным а море — спокойным, как ртуть. Дик отщипывал от волокнисто-пористой массы по щепотке и ел медленно, не столько чтобы насытиться — он не успел ещё проголодаться после завтрака — сколько для порядка: вот, он не бездельничает, а пользуется законным правом на обед…
Анат, Акхат и Ядро выстроились на небе чуть ли не в шеренгу. Их скользящий свет уже не согревал — даже в разгар дня. Их цвет, насыщенный утром и вечером, теперь поблек. Дик вздохнул, вспоминая, как встречал Рождство год назад — на станции Тепе-Хану. Меньше двух месяцев по стандартному времени Земли оставалось до того дня, когда «Паломник» покинул локальное пространство Ика-а-Мауи, отправившись в свой последний рейс.
Кто-то тяжело взбежал по трапу. Дик оглянулся и увидел, как над палубой восходит невиданным светилом голова Детонатора. Появление плеч уже больше напоминало цунами. Дик не представлял себе, что это человек так огромен. Да, снежные тролли, пожалуй, и впрямь могли бы счесть его своим…
— Добрый день, сеу Ройе, — поприветствовал его юноша.
— Я рассчитывал побыть один, боя, — не сразу ответил Детонатор. — Давай отвернёмся друг от друга и помолчим. Если мне удастся поверить, что тебя здесь нет — я тебя, может быть, не прогоню.
— Хорошо, сеу Ройе, — согласился Дик. Отвернулся и продолжил грызть бустер. Этот человек влез на чужой корабль, нарушил его одиночество и сейчас будет дразнить дымом, и ещё имеет наглость грозить, пользуясь своей славой дуэлянта и силача… Дик испытывал глубокое отвращение к такому образу действий.
— Ты шуршишь пакетом, — сказал через некоторое время Детонатор.
— А вы дымите, — ответил Дик, не оборачиваясь.
— Кажется, ты решил мне нагрубить, — в голосе начальника экологической полиции звучала… скука.
— Что вы, сударь. Я слышал, что вы лихой дуэлянт и в мирное время уложили людей больше, чем на войне. Если бы я вам нагрубил, вы, наверное, попытались бы меня поколотить, ну а я не люблю, когда меня колотят безнаказанно — и дал бы вам сдачи. Тогда вам пришлось бы меня вызвать, и один из нас убил бы другого — и как бы дело ни кончилось, я поставил бы в неловкое положение своего начальника, господина Бадриса. Так что я не собираюсь вам грубить, — с этими словами Дик сунул в карман пустой пакет и направился к трапу.
— Стой, боя, — сказал Детонатор. — Вышло так, что ты меня всё-таки обидел.
— Простите, сеу Ройе. Я не собирался.
— Ты в самом деле думаешь, что я стал бы драться с цыплёнком вроде тебя?
— Вы ведь угрожали меня прогнать. Что бы вы делали, если бы я не ушел?
— Ничего. У меня просто паршивое настроение. Можешь остаться.
— Спасибо, сеу Ройе, — Дик постарался, чтобы его голос был холодней этого зимнего воздуха. — Много работы. Мы должны ещё перегнать снежных троллей на «Фаэтон».
Дик сам не понимал, отчего так взъелся на этого человека. Может быть, оттого, что понаслышке о нем сложилось хорошее впечатление — которое он разрушил?
В перегоне снежных троллей Дику поучаствовать не дали. Да и сам перегон оказался не очень интересным занятием: зверей расстреляли сверху ампулами со снотворным, после чего каждого по отдельности затаскивали в сеть и, поддев сеть на крюк, переносили на «Фаэтон» лебёдкой.
Поскольку каждый тролль переносил эту процедуру уже в третий раз — сначала их таким образом снимали со льдин, затем так же перегружали на «Фафнир» — она сказалась на них не самым здоровым образом. Белая длинная шерсть этих огромных зверей свалялась, их задние лапы были покрыты экскрементами — многие опорожнялись, не проснувшсь — и кроме всего прочего, от них несло подгнившей рыбой.
— Так-то тролли большие чистюли, — пояснил Дику Грегор. — Что ни день, бултыхаются в воде — ловят рыбу или сивучей. Шкура у них красивая, и стоит громаднейших денег, потому что отстреливать их разрешают очень мало…
По тону Грегора было понятно, что последним обстоятельством он был весьма огорчен.
Когда четверо самцов и две самки были погружены в левый кормовой отсек «Фаэтона», двоих детёнышей, ещё не перелинявших из серого в белый, перенесли туда же просто на руках подчинённые Детонатора. Каждый из малышей, рождённых в начале осени, был ростом с пятилетнего ребёнка. Их не усыпляли по причине их безобидного возраста. В отличие от взрослых особей, они ласкались к людям и на руки шли охотно.
— Это потому что они нас принимают за своих, — продолжал разъяснения Грегор. — Из-за этого они лёгкая добыча, когда рядом мамаши нет. Говорят, Детонатор кого-то шлёпнул в Шоранде, когда увидел на его бабе шкуру чернышка. Вызвал и зарезал быстрее, чем бедняга сказал «Опаньки».
Дик покосился на высокую фигуру южанина, внимательно и как будто бы ревниво наблюдавшего за тем, как имперцы стараются хотя бы мимоходом погладить проносимых мимо тролликов. Его мнение о Детонаторе чуть-чуть улучшилось. Он разделял мысль, что человеку, подманившему такое беззащитное пушистое создание и убившему его подлым способом, нужно хорошенько вправить мозги. Через ротовое отверстие. Лезвием флорда.
Наконец наступил вечер. Анат и Акхат неохотно ползли к горизонту — заходить раньше полуночи они не
