вернуть его домой. Вернуть, если он «все сделает правильно». И он остался.
Игорек никогда не видел своих хозяев. Пришельцы так и остались для него бесплотным голосом — вначале из стен комнаты, где его продержали несколько часов, потом — из «каменной плиты» — устройства связи. С ним сделали что-то такое, давшее ему ловкость и автоматические, отточенные приемы боя на мечах, чтобы риск свелся для него к минимуму. А для врагов со своего острова существовал еще один прием, абсолютно неотразимый. Надо было лишь сообщить, кто и как ему мешает, и на каком мосту он будет дежурить. Остальное делали «враги» с чужого острова. Наверное, атаку готовили такие же «наблюдатели», как и сам Игорек, ведь и он помогал устранять мальчишек с соседних островов, подчиняясь приказам пришельцев. Он устроил драку, в которой убили Рауля с двадцать четвертого, и сам заколол Арнольда с двенадцатого. Не потому, что они чем-то ему мешали, и не из-за жестокости. Просто ему приказали. Подлецам во всем мире было бы очень скучно жить, не существуй такого понятия — приказ.
Почему пришельцев так заинтересовала и напугала ночная встреча Димы с кем-то из врагов, Игорек не знал. Но исправно сообщил, куда идет дежурить Дима.
Нападение не достигло своей цели, и Малька наказали. Электрический ток, как всегда, когда они были им недовольны. Но зато пообещали, что если он найдет таинственного Диминого собеседника, то это будет его последним заданием…
Игорек заплакал снова.
— Я был бы сейчас дома, с мамой…
Крис сочувственно кивнул:
— Какие же мы негодяи. Помешали ребеночку к маме вернуться… А что случилось бы с ними? С Димкой и Ингой?
— Не знаю…
— Все ты знаешь. Как выходишь на связь?
— Надо прижать руки к плите… И все.
— А как еще они могут следить за нами?
— В замке — никак. Они знают только то, что я им сообщаю. А на острове, на мостах, они сами все видят.
Толик недоверчиво хмыкнул. Крис пожал плечами:
— Врешь.
— Не врет, — вмешался я. — Я слышал из его разговора, что внутри замка они нас не контролируют.
Крис посмотрел на ребят:
— Что будем с ним делать? Дима, Тимур, Толик?
Никто не ответил. Крис сжал губы.
— Хорошо, тогда я решу сам.
Игорек напрягся.
— Ты заслуживаешь смерти. И мы приговариваем тебя к ней. Но приговор откладывается… на неопределенный срок. Тимур!
Тимур поднялся со стула, морщась потер бок.
— Отведи его в комнату под сторожевой башней, ту, что с железной дверью и без окон. И приходи на Совет.
— Не убежит? — задумчиво спросил Сержан.
— Нет, — Крис покачал головой. — Я сам там сидел… пять лет назад. Помнишь, Тим?
— Помню. Вставай!
Игорек вскочил. Тимур подтолкнул его к двери, вышел следом.
— А теперь, — сказал Крис, — будем решать, что делать нам.
Мы расходились уже под утро, в половине четвертого. Тимур с Янушем гасили недогоревшие факелы, а остальные быстро направились к своим комнатам. Перед дневными дежурствами надо было хоть немного поспать… Я долго шарил по стене в темном коридоре, пока не нашел свою дверь. Теперь мне предстояло жить одному. И я даже не мог решить, лучше ли это, чем ночевать рядом с врагом. Правое крыло замка, где находилась комната, было совершенно пустынно. Еще две комнаты в этом коридоре раньше занимали ребята, погибшие на восточном мосту. Погибшие вместо меня.
— Дима!
Меня тихо окликнули из темноты, и я испуганно обернулся. От серого проема окна отделилась тонкая фигурка.
— Вы так долго совещались, что я чуть стоя не заснула.
— Зашла бы в комнату… — растерянно сказал я.
Наступила неловкая пауза. Инга, невидимая в темноте, молчала, и я слышал лишь ровный шум моря за стенами замка.
— Мы не пытали Игорька, — сказал я наконец. — Он струсил, сам все рассказал.
— Мы видели с Ритой, как Тимур его запирал.
Инга, оказывается, стояла совсем рядом. Я почувствовал ее дыхание на щеке. Инга, наверное, тоже, потому что отодвинулась в глубь коридора.
— Я с Ритой разговаривала, спать всем не хотелось, — тихо произнесла она. — Потом вспомнила, что забыла тебе рассказать… Помнишь, я вечером Тимуру говорила, как о нем Гарик отзывался…
Я улыбнулся. Не потому, что мне стало весело.
— Помню.
— Гарик потом добавил, что мало нам… то есть им… этого самурая с двумя мечами, теперь еще один появился, ничуть не лучше. Это он про тебя.
— Он не самурай, он из Алма-Аты, — пробормотал я, чувствуя, как улыбка становится нормальной, а уши горят, как накануне у Тимура. Того и гляди, засветятся в темноте.
— Я пойду, Рита ждет, — Инга растворилась в ночи. А я еще с минуту стоял у двери, слушая удаляющиеся шаги.
4. ДИПЛОМАТИЯ ДЕРЕВЯННЫХ МЕЧЕЙ
Я редко бывал на Северном Холме. Во-первых, это довольно далеко от замка. Во-вторых, тут нет ничего интересного. Так я думал раньше…
Оказалось, что обрывистый берег Северного Холма — единственное место на острове, где всегда есть волны. В любую погоду, даже самую безветренную, в любое время дня и, наверное, ночи… После рассказa Игорька мне вовсе не хотелось гулять по ночам.
Волны возникали метрах в двадцати от берега, там, где кончалось мелководье. Стоило невидимым с холма колебаниям океанской глади достичь этой линии, как вода вскипала, разбрызгивалась пенистой, шипящей волной. Все ускоряя и ускоряя свой бег, вырастая, она ударяла о подножье холма — и исчезала. Лишь затихающий, обиженный рокот повисал в воздухе. А к берегу уже неслась новая волна. Рано или поздно океан сточит, размоет Северный Холм. Остров станет ровным и скучным, как пустая тарелка. И лишь Замок Алого Щита будет возвышаться над ней недоеденным пирожным.
Я лежал на вершине холма, метрах в пяти от осыпающегося, обрывистого склона. Сухая, выжженная солнцем трава колола живот. Я давно уже не носил рубашку, ограничиваясь одними джинсами. Вообще стал привыкать к жизни на острове. А ведь не прошло и трех недель… У меня появились новые друзья и новые привычки, своя манера боя на мечах и свое место за круглым столом Совета. И даже свое любимое место на острове.
Здесь всегда было очень тихо. Конечно, шумели волны, но уже через минуту этот звук переставал замечаться. Оставался заросший травой склон, прозрачное, чистое небо, ровное дыхание океана. А может быть, моря, кто его знает… Казалось, что мир вокруг замер, уснул, даже солнце остановилось в небе. И пока я лежу, глядя на вечный бег волн, на Островах не случится никакого зла, никакой несправедливости. Мечи
