взяв в помощники Януша, устроила такое пиршество, что на несколько часов экипаж «Дерзкого» превратился в добродушных, полусонных лентяев. Тимур с Янушем облюбовали себе крышу каюты, где и улеглись в тенечке от паруса. Том, закрепив штурвал, устроился на носу. Инга спряталась от солнца в каюте. А я, упрямо решив не поддаваться беззаботности, сел с картой на корме. Конечно, мы увидели еще не слишком много. Но и этого было достаточно, чтобы набросать на бумаге Архипелаг Сорока Островов.
Наша огромная тюрьма тянулась с севера на юг вытянутой, овальной кляксой, дробящейся на отдельные островки без всякой системы. Фактически можно было говорить о ширине архипелага — пять островов, и длине — восемь. Конечно, реальная картина выглядела гораздо сложнее, но и такими данными на островах не располагал никто и никогда. Разве что… Безумный Капитан?
Я невольно взглянул по сторонам. Но ничего похожего на другой парусник поблизости не было. Клипер Безумного Капитана, если он существует на самом деле, мотался сейчас вдали от островов, ожидая нового шторма. А на непогоду не было и намека…
«Дерзкий» плавно скользил по ровному, как стекло, океану. Изумрудную гладь не тревожила даже мелкая рябь. Все казалось специально приготовленным к плаванью… Специально.
Я поднялся, угрюмо рассматривая замок, мимо которого мы проплывали. Он был как раз под стать моему тревожному настроению — мрачный, угловатый, из серого камня. И остров подходил своим хозяевам — сплошь скалистый, без всяких признаков растительности. Лишь мосты оставались веселыми, розовыми…
Том, заметив мое движение, вопросительно кивнул.
— Может высадимся? — мотнув головой в сторону неприветливого островка, спросил я. Никто не смотрел из окон, ни единого звука не доносилось с моста, под которым мы проплывали.
Том понял, пожал плечами. Просительно улыбнулся. Не хотелось, видно, ему высаживаться на этот берег.
— Our island — next, — предложил я.
Кивнув, Том улегся на палубу. И в эту секунду послышался свист. Нарастающий, тонкой иглой буравящий уши, он чем-то напоминал звук падающей бомбы. Правда, был послабее, «пожиже». И завершился не взрывом, а треском раздираемой материи. Распоров парус, срубив одну из многочисленных веревок, названий которых я так и не запомнил, в палубу вонзился узкий, длинный меч.
Тимур с Янушем пулей спрыгнули с каюты. Том, ойкнув, бросился натягивать и отпускать уцелевшие снасти. А Тимур, прижав к плечу арбалет, нацелился в мост, под которым мы как раз проплывали. Но мост казался мертвым. Бросившие в нас оружие, очевидно, легли.
— Сволочи! — закричал я, подбегая к мечу. Схватился за рукоятку, потянул. Меч, все еще, оставался стальным, враждебным. Какую же ненависть надо было вложить в бросок, чтобы оружие так долго сопротивлялось чужим рукам!
Разорванный парус негромко потрескивал, расползаясь на две половины. «Дерзкий» замедлял ход.
Том торопливо доставал запасной парус.
— Ребята! Quickly!
Мы быстро стянули старый парус, скинули его с мачты. Инга оттащила парус на корму, пока закреплялся новый, так предусмотрительно приготовленный Ритой. Тимур завязывал узлы на фалах, ухитряясь не выпускать из рук арбалета. Но нового нападения не последовало. То ли у врагов не оказалось арбалетов и луков, то ли они боялись получить ответную стрелу… Хотя, четно говоря, это было маловероятно. Сорок метров вверх, до моста, стрела могла преодолеть лишь чудом…
Меч, наконец-то, превратился в деревянный, покорился. Тимур, расслабившийся лишь тогда, когда шлюпка вновь обрела ход и стала удаляться от острова, подошел ко мне. Кивнул:
— А меч неплохой.
— Да. Но знакомиться с его владельцем мне расхотелось, — ответил я, проводя пальцами по тонкому, словно сделанному из фанеры, лезвию. Мы переглянулись.
— Острова заканчиваются, — негромко сказал Тимур. — Если мы пройдем мимо следующего, то окажемся в открытом море.
— Мы пристанем.
Тимур потянулся.
— Хорошо… А то и форму потерять недолго…
Шлюпка шла прямо к ближайшему острову. Островок был симпатичный, хоть и маленький. Сплошь заросший зеленью, из которой выглядывали белые стены замка. С маленьким песчаным пляжем. И десятком мальчишек, замерших на берегу.
— Ждут, — прошептал я самому себе.
8. СЕРЕЖКА С ЧЕТВЕРТОГО ОСТРОВА
Мы остановились метрах в тридцати от берега. Этого было достаточно, чтобы успеть вновь поставить парус, если мальчишки бросятся вплавь, пытаясь взять нас на абордаж. И достаточно близко, чтобы можно было докричаться.
Первым переговоры начал Том. Встал на корме («Дерзкий» потихоньку развернулся боком к острову) и выкрикнул традиционное: «Ду ю спик инглиш?»
Пауза была секундной. Затем нам ответили.
— Же парль эн пе англе! Парле-ву франсэ?
Перевод не требовался… Том уже приготовился крикнуть еще что-нибудь «немножко понимающим» по-английски французам, но его опередил Тимур:
— Эй, а по-русски никто не рубит?
Вперед, к самой воде, тут же выскочил плотный темноволосый парнишка:
— Как это никто? Я русский!
— Один? — продолжал переговоры Тимур.
— Один! Вы откуда?
— Тридцать шестой остров.
— Ого! Причаливайте!
— Причал дома забыли, — усмехнулся Тимур. — Предлагаем обмен парламентерами — кто-то из ваших плывет к нам, а наш — на остров.
Ребята на берегу посоветовались.
— Хорошо! Оружия с собой не брать.
— Ладно.
Тимур посмотрел на меня. Спросил:
— Бросим жребий?
— Тим, — подбирая каждое слово ответил я, — с оружием от тебя пользы будет больше, чем от меня…
Инга из-за плеча Тимура зло посмотрела на меня, но вмешиваться не стала. А Януш закивал головой:
— Да, да…
Я молча разделся до плавок, посмотрел на берег. Там тоже выбрали посланника — того мальчишку, который ответил Тому, что понимает английский.
Мы спрыгнули в воду одновременно. Я раскрыл глаза еще под водой, увидел покачивающийся овал шлюпки, зеленые плети водорослей, оплетающие неглубокое каменистое дно, пронесшуюся мимо стайку крошечных, плоских рыбешек. Солнце просвечивало воду до дна, я видел и приближающийся остров, и гирлянды воздушных пузырьков, там где прыгнул в воду парламентер…
Я вынырнул почти посередине разделяющего шлюпку и остров расстояния, рядом с неторопливо плывущим мальчишкой. На мгновение мы остановились, подгребая руками, чтобы остаться на плаву.
