моей ярости, его страха. И в то же время даже безмозглым растениям хватало инстинкта самосохранения.
Темный маг им был наделен с избытком.
- Слушай, чего ты от меня хочешь? - выкрикнул он. - Нам дали ориентировку, велели тебя искать! Я лишь выполнял приказ! Я Договор чту, дозорный!
- Я больше не дозорный... - толчком я отправил его к стене, в ласковые объятия мха. Пусть высосет немножко страха, а то не удастся и поговорить. Кто ведет охоту?
- Дневной Дозор.
- Конкретно?
- Начальник... я не знаю его имени...
Это, почти наверняка, правда. Впрочем, я им знаю.
- Тебя направили конкретно к этой станции метро?
Он заколебался.
- Говори, - я нацелил ствол в живот мага.
- Да.
- Одного?
- Да.
- Врешь. Впрочем, не важно. Что приказано было сделать, обнаружив меня?
- Наблюдать...
- Врешь. И это важно. Подумай, и ответь снова.
Маг молчал... кажется, синий мох излишне постарался.
Я спустил курок, и пуля с радостным пением преодолела разделявший нас метр. Маг даже успел ее увидеть - глаза округлились, приобретая более человеческую форму, он дернулся, но слишком поздно.
- Пока это только ранение, - сказал я. - Даже не смертельное.
Он корчился на земле, зажимая рваную рану на животе. Кровь в сумраке казалась почти прозрачной. Может быть - иллюзия, а может быть личная особенность этого мага.
- Отвечай на вопрос!
Взмахнув рукой я поджег синий мох вокруг. Хватит, теперь будем играть на страхе, боли, отчаянье. Хватит милосердия, хватит снисхождения, хватит разговоров.
Это Тьма.
- Приказано... сообщить и по возможности... уничтожить.
- Не задержать? Именно - уничтожить?
- Да...
- Ответ принимается. Средство связи?
- Телефон... просто телефон...
- Давай.
- В кармане...
- Кидай.
Он неуклюже полез в карман - ранение не смертельное, запас сопротивляемости у мага был еще высок, но боли он испытывал адские.
Такие, какие ему и положены.
- Номер? - поймав мобильник спросил я.
- На кнопке экстренного вызова...
Я глянул на экранчик.
Судя по первым цифрам - телефон может стоять где угодно. Такой же мобильник.
- Это оперативный штаб? Где он находится?
- Я не... - он замолчал, глядя на пистолет.
- Вспоминай, - подбодрил я.
- Мне сказали, что сюда приедут в течении пяти минут.
Так...
Я глянул назад, на горящую в небе иглу. Вполне подходит, вполне...
Маг шевельнулся.
Нет, я не провоцировал его, отведя взгляд. Но когда он потянул из кармана жезл - грубый, короткий, явно не собственноручной работы, а купленную дешевку, я испытал облегчение.
- Ну? - спросил я, когда он замер, так и не решившись поднять оружие. Давай!
Парень молчал, не шевелился.
Попробуй он атаковать - я бы всадил в него всю обойму. Вот это было бы уже фатально. Но, наверняка, их учили поведению при конфликте со Светлыми. И он понимал, что безоружного и беззащитного мне убить трудно.
- Сопротивляйся, - сказал я. - Борись! Сукин сын, ты же не смущался, когда ломал чужие судьбы, когда нападал на беззащитных! Ну? Давай!
Маг облизнул губы - язык у него оказался длинным и слегка раздвоенным. Я вдруг понял, к какому сумеречному облику он придет рано или поздно, и мне стало противно.
- Сдаюсь на твою милость, дозорный. Требую снисхождения и суда.
- Стоит мне отойти, и ты сумеешь связаться со своими, - сказал я. - Или вытянешь из окружающих достаточно сил, чтобы реанимироваться и добрести до телефона. Ведь так? Мы оба эта знаем.
Темный улыбнулся и повторил:
- Требую снисхождения и суда, дозорный!
Я покачивал пистолет в руках, глядел в ухмыляющееся лицо. Они всегда готовы требовать. Никогда - отдавать.
- Мне всегда так трудно было понять нашу собственную двойную мораль, сказал я. - Так тяжело и неприятно. Это приходит лишь со временем, а у меня его так мало... Когда приходится придумывать оправдания. Когда нельзя защищать всех. Когда знаешь, что в особом отделе ежедневно подписывают лицензии... лицензии на людей, отданных Тьме. Обидно, да?
Улыбка сползла с его лица. Он повторил, как заклинание:
- Требую снисхождения и суда, дозорный...
- Я сейчас не дозорный, - ответил я.
Пистолет задергался, застучал, лениво заходил затвор, выплевывая гильзы. Пули ползли по воздуху, будто маленький, злой осиный рой.
Он крикнул лишь один раз, потом две пули разнесли в клочья череп. Когда пистолет щелкнул и замолчал, я медленно, машинально перезарядил обойму.
Изорванное, исковерканное тело лежало передо мной. Оно уже начало выходить из сумрака, и грим Тьмы смывался с молодого лица.
Я провел рукой в воздухе, сдергивая, сжимая что-то неуловимое, текущее сквозь пространство. Самый верхний слой. Кальку с обличья темного мага.
Завтра его найдут. Хорошего, славного, всеми любимого юношу. Зверски убитого. Сколько зла я принес сейчас в мир? Сколько слез, ожесточения, слепой ненависти? Какая цепочка потянется в будущее?
А сколько зла я убил? Сколько людей проживут дольше и лучше? Сколько слез не прольется, сколько злобы не накопится, сколько ненависти не родится?
Может быть я перешагнул сейчас тот барьер, который переходить нельзя.
Может быть понял следующую грань, которую необходимо преступать.
Я опустил пистолет в кобуру и вышел из сумрака.
Останкинская башня иглой буравила небо.
- Поиграем совсем без правил, - сказал я. - Совсем-совсем без.
Машину удалось поймать сразу, даже не вызывая у водителей приступа альтруизма. Может быть потому, что на мне теперь была надета личина мертвого темного мага... очень обаятельная личина?
- Давай к телебашне, - попросил я, забираясь в потрепанную 'шестерку'. - И побыстрей бы, пока вход не закрыли.
