Но сейчас здесь я, последний президент, который завершит историю России. Можно даже сказать «этой страны», потому что наша не только именно эта Россия, но и та Русь, что была до нее, и та прославянщина, скифщина, киммерийщина, что еще раньше, а теперь будет новая, возникшая от слияния России и США. И хотя это больше похоже на простое поглощение, но я все-таки чувствую, это не объяснить рассудком, что проходит не простое поглощение, а нечто гораздо более сложное и великое.
ГЛАВА 11
Знаменитый римский орел в связи с распадом необъятной Римской империи на Западную и Восточную начал изображаться с двумя головами, а когда западная часть пала под натиском германцев, а восточная – под ударами турков, Иван Третий именно в этом Кремле принял от Восточно-Римской империи двуглавый герб и провозгласил Москву третьим Римом. Началось стремительное расширение Московского государства. При Иване Четвертом уже завоевано Казанское ханство, отряды Ермака покоряют Сибирь, начинается упорная война за выходы к морям: северным и южным. Приходит Петр и, набрав команду умелых менеджеров из Европы, завершает превращение Московского царства в империю.
И вот теперь я собираюсь все это похерить… Во всяком случае, так это выглядит, если не присматриваться слишком пристально. Мол, продался, гад, Западу. Другие, правда, будут выжидать и присматриваться: одно дело – предвыборные лозунги, другое – реальные действия. Сейчас я, по идее, должен заверить избирателей в верности предвыборной программе и одновременно начинать ее сворачивать под предлогом возникших трудностей, неувязок, несостыковок с позициями администрации США, а еще лучше – «с отдельными высокопоставленными лицами», так звучит загадочнее, туманнее, позволяет делать самые разные предположения.
Понятно же, не дурак же я, чтобы вот так всю полноту власти взять и отдать! И кому – недавнему противнику. Здесь я – президент и Верховный Главнокомандующий, а кем стану после присоединения?.. пусть даже успею припрятать для себя пару миллиардов или даже пару сот миллиардов долларов, но какое богатство сравнится с чувством полнейшей власти, когда ты – первое лицо государства! Даже – Первое Лицо, как принято писать не только в прессе, но даже в дипломатических протоколах.
Предыдущие правители, особенно цари, заранее готовились к своей роли, их с детства учили именно управлять огромным государством, а последние правители России, которых выбирали, тоже заранее знали, что скажут и сделают, к тому же с ними к власти приходил уже готовый штат, собранный из активистов предвыборной кампании, обеспечившей победу.
Я позвонил из машины, секретарь сразу узнал мой голос и переключил на шефа.
– Вячеслав Антонович, – сказал я. – Это Зброяр. Жду вас в Кремле.
В трубке послышался смешок, в голосе Уварова прозвучало удовольствие и в то же время некоторое удивление:
– Вы там к месту, а я зачем?
– Вы первый поверили и оказали мне и всем нам неоценимую помощь, – объяснил я. – Нет-нет, я не о чувстве благодарности даже, хотя это само собой разумеется, а о том, что вы прозорливый и умнейший человек. Прозорливее большинства членов нынешнего правительства. Так что это просто ваш долг прибыть и… начинать работать здесь.
После паузы Уваров сказал осторожно:
– Вообще-то я прикидывал, что вы будете делать в первые же дни. Предполагал и этот вот звонок.
– И какой заготовили ответ?
Он вздохнул:
– Назвался груздем – полезу в кузов. Или как там насчет взялся за гуж?.. Я взялся, так что сегодня же к вечеру… Нет, лучше завтра с утра прибуду.
– Уже с готовым планом?
– Естественно, – ответил он чуть повеселевшим голосом. – А вы думаете над чем мы сейчас всем Советом ломаем головы?
По сторонам замирали люди, стараясь не привлекать к себе внимания, чтобы секретным агентам не приходилось дергаться, замечая движение где-то на периферии глаза. Мой персонал, мелькнула мысль. Уже мой, надо привыкать, теперь я у них на виду постоянно. Будут перемывать косточки, а при случае и анекдот какой сочинят… Если успеют, конечно. Я, в отличие от других президентов, буду стараться не затягивать срок своего правления, а напротив – сокращу насколько удастся. И постараюсь, чтобы я был последним президентом России.
Агенты все еще передвигались так, чтобы не допускать ко мне близко посторонних, хотя здесь уже только свои, служащие моего кабинета и обслуживающий персонал.
Конецпольский, глава ФСБ, спросил на ходу:
– Какие-нибудь особые пожелания, господин президент?
– Крепкого кофе, – попросил я, именно попросил, а не велел, – и главу администрации ко мне.
– Хорошо, – ответил он.
Больше он ничего не сказал, но это «хорошо» значило, что сейчас мне уже начинают делать кофе, а главу администрации, где бы он ни находился и куда бы сейчас ни шел, в этот момент останавливают, разворачивают и направляют к моему кабинету.
Через три минуты рослый молодой мужчина поставил передо мной изящную фарфоровую чашку с вензелями, вроде бы под старину, но, боюсь, здесь, как на пиру во время чумы, пользуются в самом деле подлинным антиквариатом: чашками, из которых изволили пить кофе цари. Даже кофейник, Бог мой, в нем настолько чувствуется рука мастера, что ему стоять только на выставках, а не в кабинете, где у генсеков руки тряслись от старости, а у одного из президентов – от пьянства…
Кабинет постепенно наполнялся встревоженными, взволнованными людьми. Все смотрят, как на ожившего динозавра.
Палеев, глава администрации, первым осторожно приблизился, отвесил поклон.
