– Знаю. В Воронеже.
– Был когда-нибудь?
– В Воронеже? Зачем?
– Городишко маленький, вонючий. Часов в семь темнеет – и пиздец. Пойти некуда. И по радио только Шуфутинские и всякие блядские «А-хи». Хоть вешайся. Ты даже не представляешь, что это такое...
Он допил вино и поставил стакан на стол.
– Я первый раз алкоголь попробовал лет на шесть позже, чем знакомые. Они уже давно пили... а я отказывался. Не хотелось. Зато как попробовал... Понимаешь, у меня организм алкоголь не держит, блюю все время. Всем противно... да и мне тоже противно. Зато с утра парни подыхают, а я как новенький... могу начинать снова. Ну, я и начинал... Один раз два месяца подряд пил... каждый день. То есть вообще без перерыва. Я тогда все ждал, когда меня наконец посадят.
– За что?
– За что-нибудь. У нас всех – за что-нибудь. Мне казалось, что таких парней, как я, обязательно должны посадить. Да и развлекался я... так себе развлечения... У друга девчонка была. Он ее любил. Я как-то зашел к ней... сказал, что Валера просил с ней поговорить... завел в подвал и изнасиловал. Несколько раз подряд.
– Зачем?
– Не знаю... Захотелось. Зуб ей выбил...
– Артем, ты сумасшедший?
– То есть девчонка мне была не нужна. Просто... мне хотелось доказать... что я на самом деле живой... Понимаешь?
– Ты сам-то это понимаешь?
– Валере этому... потом... когда он полез мне из-за нее морду бить... я так навешал, что его из реанимации только через две недели перевели. После этого я в Питер и перебрался.
– Не говори «Питер». Говори «Петербург». На худой конец «Ленинград». «Питер» – это московская кличка моего города.
– А в Воронеже у меня девчонка осталась. Олей звать. Мальчишку мне родила... Антона.
– У тебя есть сын?!
– Я его с тех пор и не видел ни разу.
Даниил подумал над тем, что сказал Артем. Потом спросил:
– Ты им хоть пишешь?
– С какой стати?
Даниил полез за сигаретами. Он знал этого парня много месяцев... как-то они вместе с ним и Лорой занимались групповым сексом... у Артема оказался вполне приличного размера член... за последнее время они выпили чуть не цистерну алкоголя...
(а теперь я действительно все это слышу?! от артема?!)
– Я и в Питере первое время так жил... С утра до вечера пил. Много недель подряд. То есть понимаешь, да? МНОГО недель... Украл куртку у парня, у которого жил в общежитии. А потом все изменилось... Я куплю еще вина. Тебе взять?
– Да. Красного... Или лучше водки? Здесь есть водка?
Артем все равно купил вина. Оно по-прежнему было противным.
– А два года назад... Я просто почувствовал... Я пошел на рок-фестиваль... не собирался идти, пил перед этим, не до фестивалей было... но пошел... не помню зачем... В тот вечер пел Егор Летов. Слышал?
– Слышал.
Для петербургской ячейки «Прямого действия» Летов был иконой. Старый магнитофон, стоявший в штабе «Действия», с утра до вечера орал летовским голосом. Даниилу Летов не нравился. Он предпочитал англоязычные аналоги.
– Я пришел на концерт... хотя до этого и не представлял, кто такой этот Летов... а он вышел на сцену, набросил на плечо ремешок гитары... как автомат в руки взял... и все! Он еще первый аккорд не успел взять, а двадцать пять тысяч парней уже сошли с ума. Я стоял и слушал... а он говорил мне о том, о чем больше никто мне не говорил... об анархистах, которые знают Смерть... о товарище Ким Ир Сене и о Северной Корее, где тоже хорошо... о Революции... Он орал лично мне: «Вижу, поднимается с колен моя Родина!.. Вижу, приходит Она – Революция!..» И вокруг меня стояли тысячи парней в черной коже, и мы все орали: «Революция!» Он пел, а мне казалось... что Революция – это женщина... ты знаешь, что означают слова «непроизвольная эякуляция»?.. а после концерта менты начали разгонять толпу, и мы мочили их велосипедными цепями. По глазам. Потому что менты били наших парней, а мы били их. Мы сожгли их автобус, потому что нас было больше и мы были злее, а они ничего не могли с нами поделать – вообще ничего! И знаешь, Писатель, я тогда, может, впервые в жизни понял – я не свинья. Что живу плохо не потому, что я плохой, а потому, что меня заставили так жить... потому что есть враги... те, кому выгодно, чтобы я был скотом.
Даниил много слышал о том фестивале. Он не думал, что когда-нибудь встретит человека, поверившего в революцию просто потому, что о ней спел Егор Летов.
– И я пошел искать тех, с кем плечом к плечу дрался. Я куда только не ходил, я как пьяный был. В голодовке кретинской поехал участвовать... потому что понял: если теперь я сяду в тюрьму, то не как скот, а как пацан нормальный... за дело. За то, что придет момент и я своими руками вспорю брюхо жирной гниде. И тогда мне понадобится опыт голодовок. Зря смеешься! Я тогда все песни «Гражданской обороны» наизусть выучил... сперва записал в особую тетрадку, а потом выучил. Я готов был для парней, которые меня с собой на тусовки брали, даже за портвейном бегать и носки стирать – только бы не выгнали! Сел читать каких-то долбаных Маркузе с Гаем Дебордом...
– С Ги Дебором...
– Хуй с ними обоими... Я все равно ничего не понял в этих книжках. Но это и не важно. Самое главное, я понял: я живу неправильно. Правильно – по-другому... Ты только не смейся. У меня будто глаза открылись.
Он отхлебнул еще вина.
– Я тогда первый раз понял: тому, кто хочет, чтобы я сдох, как животное, можно дать в морду. Эта жизнь может принадлежать мне. Я смотрел телевизор и шалел от ненависти. Я знал: это – мои личные враги. Чем выше, чем богаче... чем брюхо толще – тем страшнее враг. И я знал, что придет момент и я буду пиздить его своими руками. Душить, как суку позорную. Я знал, что придет момент, и все начнется...
– Что начнется?
– Война начнется! Мы – против них! Я тогда впервые видел парней, которым нужны не деньги, а война и свобода...
Артем вытащил из коробка спичку, послюнил ее и принялся рисовать на салфетке еще одну рожицу.
(срочно в номер! в воронеже открыто месторождение последних романтиков ХХ века. методом перегонки из одного романтика получается приблизительно пара капель романтического эликсира... и два ведра портвейна.)
Просто чтобы не молчать, Даниил сказал:
– Жалко, когда юношеские мечты сталкиваются с реальностью...
– Почему мечты?
– Ты считаешь, что так может быть на самом деле?
– Конечно.
– Да ладно! Неужели до сих пор так считаешь?
– До сих пор.
– Брось, Артем! Где ты видел таких парней?
– Видел. Есть такие парни.
– Ты идеализируешь. Все проще.
Артем пьяно выпячивал челюсть и смотрел на него:
– Да?
