двери. Здесь они обрываются, будто кто-то дошел до моей двери и просто исчез… или в воздух взлетел…
Собственно, ничего необычного здесь нет. Если один человек может ходить не оставляя никаких следов, и не производя ни единого звука, то почему бы следам не появиться из ниоткуда? Мало ли, что еще тут может появиться… ой, надо возвращаться в комнату… на всякий случай.
Я повернулся, чтобы юркнуть в дверь, но так и остался стоять с открытым ртом.
За окном неподвижно стояла темная фигура.
Немая сцена длилась, казалось, целую вечность, и спустя эту вечность я неожиданно понял, что смотрю всего лишь на причудливые тени, отбрасываемые деревом, растущим под окном. Никакой темной фигуры не было и в помине.
Страх, непонятным образом сковавший меня, прошел, и я облегченно вздохнул.
— Показалось, — проговорил я вслух, стараясь хоть как-то успокоиться.
Сердце билось, как заведенное, в голове поднялся звон, но я решительно шагнул в комнату и закрыл за собой дверь.
— Чего только не привидится в игре теней.
Тем не менее, к окну я ближе чем на несколько метров подходить не рискнул. И уж тем более я не стал выглядывать в форточку, и проверять есть ли там кто-нибудь. Непонятная фигура мне, конечно, могла и показаться, но не факт. В любом случае, к окну я ни ногой. Все знают, что в фильмах ужасов всегда происходит какая-нибудь гадость, когда не в меру любопытный герой лезет куда не следует. Вот так выгляну на улицу, а там… Тфу ты, об этом лучше не думать на ночь глядя.
На грани сознания промелькнула гадливая неприязнь к самому себе и дурацкому страху, но я торопливо затолкал ее куда подальше. Нечего еще больше настроение себе портить.
Весь остаток вечера я провел в совершенно бестолковом метании между компьютером, телевизором и отданными мне Истовым материалами. В толстых папках я нашел невероятное количество кратких биографий совершенно незнакомых (что, в общем-то, неудивительно) мне людей и несколько карт местности. С картами все просто — они охватывали территорию вокруг детского лагеря приблизительно в радиусе пяти километров. А вот с биографиями сложнее — я никак не мог понять, чем могла так заинтересовать Агентство добрая половина этих людей. Как он сказал — семьи? Это что же за семьи такие из нескольких десятков человек? Да и странные какие-то люди, совершенно непонятно по каким критериям они были отобраны. Нет, часть из описанных личностей действительно могла похвастать весьма занимательным прошлым: тут и бывшие политики, и свободные предприниматели, и бывшие военные, и просто откровенные бандиты. Но это только половина. А остальные ничем не отличались от большинства жителей нашей страны — обычные люди, самая крупная провинность которых — это мелкие нарушения правил дорожного движения. Или все они отобраны исключительно по географическому признаку и живут где-то поблизости?
И особенно сильно меня волнует главный вопрос — зачем мне все это дали? Ладно, карта местности действительно может пригодиться, если я захочу смыться отсюда на электричке, вот тут на карте очень четко помечена станция, как раз специально для меня. Но что я должен делать с биографиями людей? В американских фильмах спецагенты запоминают информацию моментально, едва взглянув на лист бумаги, но я-то не спецагент… и потом, что мне толку со всех эти знаний? Ну, запомню я, что вот эта жирная физиономия владеет пятнадцатью банками второй величины, тремя супермаркетами, восемью кинозалами, сетью компьютерных клубов… нет, вру, я это все равно не запомню. Так зачем же вываливать ворох информации на мои и без того уже давно работающие на пределе своих возможностей мозги?
Мало мне своих проблем? Чего стоит самая насущная на данный момент проблемка с непонятными перстнями. Я так понимаю, что красные перстни создал сам Колдун (что-то он такое говорил вроде бы), но откуда тогда взялась зеленая побрякушка? До сих пор я не имею ни малейшего представления, что же это за странное «племя», искренне считающее меня своей частью.
Я щелкнул пальцами.
Кажется, о комплекте зеленых перстней рассказывал Сергей Иванович, но когда я спросил у него об артефактах пару месяцев назад, он сделал вид, будто не понимает, о чем я говорю. Вообще-то провалы в памяти с ним случались довольно часто, например, когда я вспоминал о том, как меня подставили с деньгами. Но нет худа без добра, о моем долге Сергей Иванович так же перестал вспоминать.
В общем, вечер прошел с пользой, хотя и весьма сомнительной. Только голод начал слегка отвлекать от умных (ну, конечно же…) мыслей. Поэтому, когда, наконец, наступило девять часов, я с радостью сорвался с места и поспешил в столовую.
Ходить по темному и пустому жилому корпусу — это, скажу я вам, то еще приключение. Темень, холод, шаги отдаются эхом по всем этажам… брр… Впрочем, улица оказалась ничуть не более гостеприимна — во дворе не горело ни единой лампочки, да и здание столовой стояло темной одинокой махиной. Ни в одном из окон не наблюдалось ни малейшего намека на свет. Вот до чего люди в экономии дошли…
Я зазевался и тут же споткнулся на лестнице.
До чего дошли? До дури, вот до чего. Трудно им одну лампочку на входе повесить. А то ведь выяснится, что лампочка висит, просто ее никто не включает.
Слегка прихрамывая, я подошел к двери и потянул ее на себя.
В глаза ударил яркий свет.
— Наконец-то появился, — послышался голос Истова.
Я старательно захлопал глазами, привыкая к освещению.
— Добрый вечер, — пробормотал я, стараясь скрыть легкое недовольство.
— Присаживайся, — предложил незнакомый и немного странный голос.
Глаза наконец-то более или менее привыкли к свету, и я смог разглядеть помещение и всех присутствующих.
За круглым столом сидели четыре человека: уже довольно хорошо знакомый мне Истов, те двое, что привезли меня, и, наконец, невысокий толстяк, судя по всему тот самый «психолог» с одесским акцентом. Старик сидел с непроницаемым лицом, Истов откровенно ухмылялся, шофер химичил с сотовым телефоном, а «психолог» и вовсе смотрел в одну точку. В общем, компания подобралась весьма интересная.
Я неуверенно присел на свободный стул, и вопросительно посмотрел на Истова.
Что-то мне подсказывает, что этот веселый, и в самом прямом смысле легкий на подъем (если уж даже пола не касается…) человек, наиболее близок мне по духу. Так что и ориентироваться лучше на него.
— Вздрогнули? — неожиданно предложил молчаливый шофер, и я действительно вздрогнул. Было в его голосе что-то неправильное, хотя я не мог точно сформулировать что именно. По звуку его речь напоминала слегка зажеванную пленку магнитофона.
Истов с готовностью налил мне в стакан водки, и все четверо привычным движением подняли бокалы. Я собрался было сообщить о том, что водку не пью, и вообще спортсмен, но потом передумал — общение всегда лучше протекает именно под водку. Это я тоже в фильмах видел… в русских, конечно же. Поэтому я поднял свой бокал, и, присоединившись к хоровому «будьздрвы», проглотил положенные 50 грамм. Хорошо еще, что штрафные за опоздание не налили.
Горло обожгло, а дыхание перехватило так, что я чуть не задохнулся с непривычки. Закусывать я не рискнул, побоявшись протянуть над столом руку за закуской — вдруг уроню что-нибудь по пути… например, этот самый стол.
— Наш человек, — крякнул Истов. — Даже не закусывает.
Я попытался улыбнуться, но получилась лишь какая-то обиженная гримаса.
Истов кивнул каким-то своим мыслям и произнес:
— Ну что ж, это Виктор Светлов. Он временно будет заменять Владимира. — Все четверо, включая старика, и до этого момента невозмутимого шофера усмехнулись. — Конечно, нашего Вовку вряд ли можно заменить кем-либо вообще. Но молодой человек попробует взять на себя хотя бы часть его обязанностей.
— Маленькую часть, — заметил «психолог».
— Маленькую, — согласился Истов.
Это что, у них юмор такой?
