Я не знаю, сколько времени прошло. Она лежала тихо, отвернувшись от меня, в комнате уже совсем стемнело, а потом она села с усилием и сказала:
— Ладно. Надо разобрать вещи. Я тебе там привезла всяких подарков…
Тогда я понял, что никуда не уйду, потому что этих слов я не забуду уже до конца жизни, и жить с этим не смогу. А что будет с моей подругой — я тоже не мог представить себе, и не знал даже, что сказать ей.
Так прошло несколько дней. Мы были очень осторожны и нежны друг с другом, и я начинал надеяться, что всë прошло, как морок, но утром просыпался с ощущением несчастья, и не хотел открывать глаза. Я звонил моей подруге, она была так же ласкова и терпелива, и я не мог сказать ей ничего. Я лгал им обеим, уверяя, что всë будет хорошо, и они обе делали вид, что верили мне.
Да, я помнил об игральных костях, но нелепость самой идеи — доверить жизнь трех человек двум кусочкам бивня давно погибшего слона — казалась мне вопиющей. К тому же, я не знал, что именно нужно делать, а Елену давным-давно потерял из виду. Но в конце концов однажды я достал кости из ящика стола и положил перед собой.
Долго я смотрел на них, пока вдруг не увидел, что они разные. Одна была чуть светлее, и в руке ощущалась прохладной — вторая, более темная, была тяжелее и теплее. Я положил обе кости в кожаный стаканчик и долго держал его в руке, а потом перевернул на стол — уже заранее готовый, при любом исходе, сказать себе: «нет, я плохо потряс его».
Выпало две шестерки, потом две двойки, две единицы, снова две единицы и снова две двойки. Я машинально бросил кости еще несколько раз, а когда вероятность упала ниже одной миллионной, убрал их в ящик стола. В этот момент тренькнул телефон. Это была моя подруга — она позвонила мне сама в первый раз.
— Ты знаешь… прости меня, пожалуйста. Я люблю тебя, но я нужнее ему, — сказала она без предисловия. — Просто помни меня, ладно?
Это я мог обещать с чистой совестью.
Вечером я достал из бара бутылку тридцатилетнего коньяка, которую подарили нам на свадьбу друзья, и открыл ее. Жена не спрашивала ничего, пока я разливал коньяк в две серебряные рюмки. Я долго смотрел на нее, потом и она подняла глаза.
— Знаешь, — начал я и замолчал, подбирая слова.
— Наверное, да, — ответила она тихо. — Ты ведь вернулся.
Мы немножко посидели, чувствуя, как тепло от коньяка поднимается к сердцу и к голове. Я пересел к ней на кушетку и обнял за плечи.
— Когда ты будешь говорить с ней, — сказала жена, — скажи, что я поняла сегодня одну вещь. Я не могу ее ненавидеть. Ведь она любит тебя.
— Скажу. А потом, когда-нибудь, я тебе расскажу одну очень старую и глупую историю.
— Про что?
— Про фей, про слонов… я еще не знаю. Только давай я сначала вернусь к самому себе, совсем.
VII Колесница
Девиз Седьмого Аркана — победа любой ценой. Ради конкретного текущего дела, не задумываясь, жертвовать всем, что имеется. Седьмой Аркан указывает, что сейчас человек ради успеха пройдет и по головам, и по трупам — по чему понадобится, по тому и пройдет.
Самые запущенные случаи (как говорят астрологи 'низшая октава') Колесницы — это безжалостные, жестокие, озлобленные эгоисты. Высшая октава — неутомимые, фанатичные (в лучшем смысле этого слова) труженники и великие вожди. Без них человечество не просто сидело бы до сих пор в пещерах, оно бы даже войти в эти пещеры, чтобы укрыться от дождя не додумалось бы. Большинство же личностей, описанных этим арканом, болтаются между тем и этим. Трудоголики, карьеристы и рабочие лошадки, идеальные сотрудники, но скверные друзья и родственники.
Проблемы, которые описывает колесница:
— страх перед неудачей
— неумение организовать свое время; как следствие — все, что отнимает время, вызывает раздражение (дети, домашние животные, транспорт, любовники — то есть, в итоге, раздражать начинает почти все)
— ранимый «победитель», который не примет сочувствия, даже перестав быть победителем
— Вообще неумение наладить эмоциональный контакт с окружающими.
Совет, который дает эта карта при гадании: вперед и ничего не бойся. Вообще, когда человек гадает, чтобы осведомиться об успехе какого-то конкретного дела, Колесница — гарантия успеха (если послушаться ее совета и немедленно развить бурную деятельность).
Александра Тайц
Сказка про творца, нож и женщину
Дед его был разбойником, отец — бродячим торговцем. Обоих волков кормили ноги. Похавлялись силой, вспарывали смешной свод человечьих правил кинжалом с наборной рукояткой, словно вышитую подушку пожилой бездетной тетушки. Набивали карманы без раздумий и сомнений, по праву сильного. Гирею в наследство достались любовь к холодному оружию и сила. Сколько он себя помнил, при нем всегда был нож.
Гирей вырос и стал хирургом. В юности четыре долгих года пришлось ему резать отравленные гангреной ноги, зашивать развороченные шрапнелью животы, прижиматься к пропитанной кровью земле когда над головой свист и следующий кусок свинца — твой.
