подготовительная работа. Хорошо, если к ночи управимся. А во-вторых, я не хочу, чтобы ты принимал решение второпях. Тебя, как я понимаю, больше всего пугает сам процесс обмена. Не ошибусь ли я, не случится ли что-то непредвиденное, не станем ли мы оба пациентами Приюта Безумных, да?
Я смущенно кивнул. Конечно, он был прав.
– Так вот, это тебя заботить не должно. Обмен Ульвиара, при всей кажущейся сложности, по сути своей очень простое действие. Грубый, эффектный и радостный жест, как большинство древних практик. За всю историю не было ни единого случая, чтобы с практикующими его колдунами что-то случилось. И, честно говоря, я не думаю, что мы с тобой менее удачливы и выносливы, чем наши предшественники. Но ты, конечно, сам должен решить, довериться мне или нет. Если нет – что ж, забудем об этом разговоре до тех пор, пока сам не захочешь его возобновить. Но если уж ты скажешь “да”, будь добр, подчинись собственному решению, а не как обычно…
– А обычно как? – спросил я. На всякий случай обиженным голосом. Ясно же, что он не комплименты мне говорить собрался.
– Тот сэр Макс, с которым я знаком, легко согласится: “Да, конечно я тебе доверяю”, а четверть часа спустя благополучно об этом забудет и снова пустится в расспросы: “А ты точно уверен, что все получится? А если не получится, что тогда? А может, еще раз прочитаем, что написано в рукописях, а потом спросим у Джуффина? А ты не хочешь сперва проверить свое заклинание на каких- нибудь портовых нищих?”
Он так точно воспроизвел мою манеру говорить, что я не смог сдержать улыбку.
– Твоя правда, сэр Шурф. Именно эти вопросы я и собирался непрерывно тебе задавать, слово в слово… Ладно, попробую не вести себя, как этот твой дурацкий знакомый сэр Макс. Обещать ничего не могу, но постараюсь. Как же ты, оказывается, хорошо меня знаешь!
– Да, неплохо. И кстати, важный момент… – Шурф даже перст указующий воздел к потолку, чтобы привлечь мое внимание. – Имей в виду, если мы с тобой совершим Обмен Ульвиара, я буду знать тебя еще лучше. А ты – меня. Строго говоря, у нас вообще не останется тайн друг от друга. Мне-то все равно, а тебе это может не понравиться.
Я призадумался было, но тут же решил махнуть на все рукой.
– Да ну, ерунда какая. Знай себе на здоровье. Подозреваю, тебя мои тайны не шокируют. Заодно мне их перескажешь, объяснишь, как я на самом деле устроен. А то у меня куча вопросов, особенно в последнее время…
– …и ни малейшей готовности слушать ответы, – подхватил он.
Все-таки внешность очень много значит. Я всегда подозревал, что пробуждаю в этом ужасном человеке дремучие отцовские инстинкты, но до сих пор он как-то держал себя в руках – ну, почти всегда. А стоиломне превратиться в малолетнего беспризорника, и Шурф как с цепи сорвался. Хотя теоретически должен бы понимать, что моя внешность – лишь видимость, в обоих случаях. У меня было огромное искушение – плюнуть на все дела и побежать показаться всем остальным коллегам, поглядеть, как они себя поведут. Но я устоял.
Сэр Шурф поднялся со стула.
– Что ж, если ты решился на обмен, я пошел.
– Куда это? – удивился я.
– На Сумеречный рынок за покупками. У меня в хозяйстве нет необходимых ингредиентов для изготовления Свечи Фиттеха.
– Возьми меня с собой, – попросил я. – А то останусь один, буду тут сидеть, думать всякие глупости и бояться. Ты же меня знаешь.
– Знаю. Но ты всерьез собрался выходить из дому в таком виде?
Судя по выражению обычно невозмутимой физиономии Лонли-Локли, мне снова удалось его удивить.
Я оглядел себя и понял, что он прав.
– Да, действительно. Вид еще тот. Жалко.
Друг мой неожиданно смягчился.
– С другой стороны, я намерен изменить облик, чтобы остаться неузнанным. Обычно для этого бывает достаточно переодеться. Но твое присутствие могло бы стать неплохим дополнением к маскировке, благо всем в городе прекрасно известно, что детей у меня нет. Что ж, попробую подыскать для тебя что-нибудь более пристойное, чем лохмотья Кобы.
– Спасибо, дяденька! – пискнул я ему вслед.
Шурф не поленился обернуться, укоризненно покачать головой и только после этого вышел из кабинета.
В тот же момент в моем сознании раздался голос Кобы. Легок на помине.
“Сэр Макс, где тебя вурдалаки носят? – поинтересовался он. – Неужели до сих пор трех корон не заработал?”
“Представь себе, нет, – покаялся я. – И короны не набралось. Но я не виноват. Меня, можно сказать, усыновили, еще на рассвете. Причем не чужой человек, а старый друг, которому я ни в чем не могу отказать. К тому же он, в отличие от некоторых, дал мне выспаться. Словом, мое обучение накрылось медным тазом, ты уж прости”.
“Ничего страшного, – успокоил меня Коба. – Ясвалял дурака, когда взялся тебя учить. Мог бы сразу сообразить, что без толку. Ну хоть денег заработал… Кстати, не забудь вернуть мою одежду и забрать свою долю выручки”.
“Лохмотья верну, – пообещал я. – А деньги оставь себе. Мне они и правда не нужны”.
“Знаю, что не нужны. Но таков порядок, – сурово сказал Коба. – Если я оставлю себе твою долю, удача от меня отвернется, поэтому будь добр, не отказывайся. Я пришлю к тебе своего человека. Он отдаст деньги и заберет одежду”.
“Только не сегодня, – взмолился я. – Мне не до того будет”.
“Ничего, я подожду, – пообещал старшина нищих. И после короткой паузы спросил: – Ты на меня больше не злишься?”
“А разве я злился?” – искренне удивился я.
И почти сразу вспомнил – да, действительно, не далее как минувшей ночью. А кажется, вечность прошла и не я это вовсе был, а незнакомый, чужой человек.
“Сам видишь, я не только не злюсь, а даже не помню, с какой стати на тебя взъелся”.
“То есть я не сверну шею нынче же вечером? И с моста не упаду? И от неведомой заразы не позеленею? Что ж, хорошо. Одно удовольствие иметь с тобой дело, сэр Макс. Но опасное, как почти все удовольствия”.
На том мы и распрощались, довольные друг другом, насколько это вообще возможно между людьми, которых объединяет неудавшаяся затея.
Когда сэр Шурф вернулся в гостиную, я его едва узнал. И весьма вероятно, не узнал бы вовсе, если бы не теоретическое понимание, что кроме него войти сюда никто не может. И ведь, казалось бы, никаких разительных перемен и чудесных превращений в духе сэра Кофы. Просто сменил человек белоснежное лоохи на темно-красное с капюшоном, натянул тонкие алые перчатки, чтобы скрыть от любопытных взоров ногти, изрисованные защитными рунами, да усы с бородой не то наклеил, не то просто отрастил в одночасье, как это у них, могущественных колдунов, заведено. И еще слегка ссутулился, чего за ним отродясь не водилось. Вот, собственно, и все. А какой эффект!
– С ума сойти, – сказал я. – Настоящий шимарский горец, только без парадной прически. С другой стороны, кому какое дело, что там у тебя под капюшоном таится – светлая голова или косы с перьями…
– Вот именно. – И он швырнул мне желтое лоохи, расшитое черными стрелами. – Одевайся. Должно быть впору. Осталось у жены с тех времен, когда вдруг вошли в моду
