студентов будут заниматься ее «девочки». Я не ахти какой оптимист, ты знаешь, но день открытия этой школы буду считать началом нового золотого века Соединенного Королевства. И не я один.
— Ох ты черт! — тихонько вздыхает Макс. И умолкает, мечтательно уставившись в потолок. — Да, хорошо будет. Просто слов нет. Поглядеть бы, каким станет Ехо пару сотен лет спустя!
— Ну так и поглядишь, если сильно захочешь. О, кстати. Совсем недавно было одно замечательное происшествие, тебе должно понравиться. Некий Галла Кокк, молодой человек не без способностей и при этом крайне неуравновешенный, тот самый вариант, когда безумием еще не пахнет, но принимать меры предосторожности уже давно пора, и хорошо если еще не поздно, — да, так вот, этот способный юноша явился за своим разрешением, и членам комиссии сразу стало ясно, что случай непростой. То ли до сотой ступени давать ему разрешение, то ли, напротив, не выше сороковой. Словом, надо звать начальство. Явился сэр Шурф, который с подобными проблемами знаком, хвала Магистрам, не понаслышке, и решил: никаких разрешений юному гению не давать, пока не приведет в порядок собственную голову, а там — поглядим, что с ним делать. Тут же договорился с Абилатом, что пришлет к нему «интересного пациента» — так он выразился. По идее, юноша должен был плясать от радости: как же, к самому Королевскому знахарю на прием попал, без денег и даже мало-мальски полезных знакомств. Он, собственно, и плясал, но совсем по другому поводу: решил, будто является самым могущественным колдуном в Соединенном Королевстве, вон как Великого Магистра Ордена Семилистника перекосило при встрече! К Абилату он, ясное дело, не пошел, вместо этого заперся в дедовском особняке на окраине Левобережья, где всего за несколько дней успешно преодолел грань между неуравновешенностью и подлинным безумием. После чего переменил внешность, вышел на площадь Побед Гурига Седьмого, на закате, когда там особенно людно, и объявил во всеуслышание: я — сэр Макс, я вернулся, потому что хочу быть вашим новым Королем. А если вы не согласны — что ж, придется устроить конец света, и почему бы не начать прямо сейчас? Конечно, самозванца немедленно разоблачили и утихомирили, благо это было не слишком трудно. Забавно вот что: Шурф отдал приказ обращаться с буяном крайне бережно, не зашибить ненароком и даже бранных слов не говорить — все-таки сэр Макс, хоть и фальшивый. Все участники операции были чрезвычайно тронуты. А ты?
— Я, пожалуй, тоже. А что с ним теперь?
— Ну а как ты думаешь? Размещен со всеми удобствами в Холоми, лучшие знахари столицы к его услугам. Говорят, есть надежда со временем привести парня в более-менее адекватное состояние. Хотя, конечно, твои Смертные Шары в этом смысле были гораздо надежнее. Но тут уж ничего не попишешь, тебя с нами больше нет.
— Ну хоть в каком-то виде я там у вас присутствую, — улыбается Макс. — И то хлеб.
— Не обольщайся. Первым делом бедняге вернули его первоначальный вид. А то стражи Холоми очень нервничали. Да и знахари чувствовали себя рядом с ним неуютно.
— Хорошо, что я эту историю уже не застала, — вздыхает Меламори. — Мне бы тоже было неуютно.
— Да, все случилось то ли накануне твоего исчезновения, то ли на следующий день. Джуффин, кстати, сразу сказал, это добрый знак. Дескать, теперь, пожалуй, и настоящий сэр Макс найдется. И оказался прав. Хотя домой ты, как я понимаю, не спешишь?
— Меня и здесь неплохо кормят, — ухмыляется Макс.
— Кстати да. Судя по запаху, который вот уже четверть часа щекочет мои ноздри, эта кухня — одно из наилучших мест во вселенной. Ничего удивительного, ты всегда умел устроиться.
— Запах — это пирог, — неожиданно для себя поясняет Триша. Ей, чего греха таить, ужасно приятно, что строгому гостю нравится аромат ее стряпни. — Сейчас, — торопливо добавляет она. — Уже готов!
Франк поднимается из-за стола, чтобы помочь ей достать пирог. Заодно наполняет водой самую большую джезву. Поразмыслив, снимает с полки маленькую кастрюлю, в которой всегда варит горячий шоколад. Вот это сюрприз! Франк очень редко уступает Тришиным просьбам смешать кофе с шоколадом, а зря, потому что очень-очень вкусно выходит. И сейчас все в этом убедятся.
Несколько минут спустя, закончив все приготовления, Франк ставит на стол свои песочные часы. Сэр Кофа косится на них с любопытством, но вопросов не задает, причем Триша готова поспорить, он вовсе не стесняется расспрашивать, когда чего-то не знает, просто сейчас не хочет оттягивать момент, когда пирог будет разрезан и разложен по тарелкам. Его можно понять, аромат горячих серых яблок — это нечто невообразимое, его нельзя описать словами, зато и забыть невозможно, если хоть однажды попробовал.
Гость берет тонкий ломтик пирога, кладет в рот и замирает, прислушиваясь к ощущениям.
— Кофа, — взволнованно говорит Макс, — если вы немедленно не скажете, что вам вкусно, у меня разорвется сердце.
— Не преувеличивай. Ничего у тебя не разорвется, — сурово ответствует гость. — Впрочем, пирог действительно великолепен, — добавляет он, отвешивая поклон Трише. — Надеюсь, плата за угощение вас не разочарует.
Триша, окончательно смутившись, кивает, потом мотает головой — дескать, не разочарует, я заранее знаю! Вслух, однако, не говорит ничего: все человеческие слова перезабыла, надо же, какая досада.
— Кофе, — говорит Макс. — Еще вы должны попробовать кофе. Это невероятно круто. Сегодня Франк добавил в него шоколад, кардамон, розовые бутоны и еще что-то загадочное.
— Всего лишь мускатный орех, — пожимает плечами Франк. — Тоже мне великая загадка. Но в сумме должно быть неплохо.
— Весьма своеобразный напиток, к такому сперва надо привыкнуть, а уже потом оценивать нюансы вкуса, но мне, пожалуй, скорее нравится, — объявляет гость. И, помолчав, добавляет: — Особенно если с пирогом.
Расчувствовавшись, Триша отрезает ему еще один, самый большой кусок. Убедившись, что его ближайшее будущее обеспечено, гость наконец приступает к рассказу.
