утрате несколько дюжин лет, а остальным будет еще хуже, на них-то все только что обрушилось.
— Не узнаю вас, — вздохнул я. — С каких это пор вы вдруг стали щадить чужие чувства?
— Так смотря чьи. Удивительно, что я вам все это объясняю, а не наоборот. Уж кто-кто, а вы должны разбираться в людях. И, пожалуй, получше, чем я. В некоторых случаях страдания действительно бывают полезны, поскольку закаляют человека. Но далеко не всякого. И у каждого «не всякого» тоже есть свой предел, после которого речь идет уже не о пользе, а о бессмысленном мучительстве. В таком деле нельзя перегибать палку. Милосердие — рабочий инструмент, владеть которым могущественному человеку совершенно необходимо.
Я, признаться, немного растерялся. Чужое горе, разгуливающее по городу и размышляющее о том, как бы преумножить свою численность, — такое еще более-менее укладывалось в рамки моих представлений о возможном. Но Кеттариец, с видом знатока рассуждающий о милосердии, это как-то чересчур. Разыгрывает он меня, что ли?
— Сами недавно говорили, что одиночество — естественное состояние человека, — наконец сказал я. — Дескать, каждый должен уметь с ним справляться.
— Теоретически — да, каждый. Я бы предпочел жить в мире, где стойкость и самодостаточность — обычное дело для всех без исключения. Но это, увы, не значит, что я в нем уже живу. А сейчас речь идет о немолодых людях, которых уже давным-давно поздно перевоспитывать, — мягко сказал Джуффин. — К тому же они — не мои ученики, следовательно, я не готов предложить им ни помощи, ни тем более перспективы. Все, что я могу сделать, — это обречь их на заведомо бессмысленную пытку. Или не обрекать. Второй вариант мне нравится больше.
— Ну так и мне он нравится больше, — сердито сказал я. — Тоже мне нашли злодея.
Я чувствовал, как нарастает раздражение, все-таки общение с Хумхой не пошло мне на пользу. Взял себя в руки, успокоился, подождал, пока вернется мое обычное благодушное настроение, и только после этого продолжил:
— Хорошо, убивать их нежелательно, я согласен. А если просто запереть в Холоми? В какой-нибудь пустой кладовой для опасных магических орудий. И пусть себе там сидят, разглядывают стены, сколько влезет, — толку-то. В Холоми вообще никакая магия не работает, с чего бы нашим детишкам быть исключением?
— Кофа, — восхищенно сказал Джуффин, — дырку над вами в небе! Почему вы сразу это не предложили? И почему я сам не сообразил? Нас с вами, часом, не заколдовали? Конечно, в Холоми полно пустых подвалов. Пусть себе сидят там, места не жалко.
Я сам только теперь, задним числом, понял, что нашел прекрасное решение. И, честно говоря, очень удивился — как могло случиться, что оно не пришло мне в голову раньше? По идее, я должен был подумать о Холоми примерно на третьей секунде размышлений. А Джуффин и вовсе на второй, он обычно очень шустрый, не угонишься. Вот уж действительно как заколдовали обоих.
— Осталось решить технический вопрос: как мы их туда доставим? В мешки и на телегу? А что, по-моему, прекрасное решение.
Джуффин вдруг поморщился как от зубной боли. Потом ухмыльнулся и тут же снова скривился. Я не сразу, но все-таки понял: кто-то прислал ему зов и разговор, судя по всему, идет непростой. И не отказал себе в удовольствии подслушать. Слушает же он мои Безмолвные беседы и не краснеет.
«…ужасно неловко получилось, он очень обиделся, — говорила леди Ренива. — И пока я придумывала, как замять оплошность, он исчез…»
Дальше я и слушать не стал. Чего уж там, все ясно. Подождал, пока Джуффин закончит разговор и поднимет на меня глаза, виноватые и смеющиеся одновременно, кивнул:
— Главное я услышал. А самое интересное, напротив, пропустил. Что такого умудрилась ляпнуть Ренива, что Хумха взвился?
— Рассказала ему что-то про Сотофины дела. Ну, какую-то незначительную ерунду, которую считает забавной, я не вдавался в подробности. И простодушно удивилась, когда Хумха объявил, будто женщины не способны на такие чудеса. То есть поймите правильно, она вовсе не собиралась ему перечить, просто ушам своим не поверила. Девочки из Семилистника с момента вступления в Орден твердо знают, что они — лучшие, так уж сложилось. Им легко быть скромными и держаться в тени — доказывать-то ничего никому не надо. И тут вдруг бедняжка Ренива встречает человека, который не менее твердо убежден, что женщины вообще ни на что не годятся. Конечно, она растерялась.
— Узнаю Хумху, — вздохнул я. — Послушать его, так вообще никто ни на что не годится. Женщины, иностранцы, уроженцы провинций, колдуны, равно как и лишенные способностей к магии, семейные люди, как, впрочем, и закоренелые холостяки, молодежь — то есть все, кому меньше двух тысяч лет, — и старики, потому что возраст не пошел им на пользу… Думаю, пора бы ему прийти к заключению, что вообще все живые люди — существа второго сорта. То ли дело призраки. При условии, что они не были при жизни женщинами, иностранцами или, да помилуют нас Темные Магистры, провинциалами.
Джуффин одобрительно ухмыльнулся:
— И ведь прекрасная жизненная позиция, не придерешься. Если учесть, что все мы в той или иной степени подвержены заблуждениям, следует выбирать для себя убеждения, которые доставляют максимальное удовольствие. Сэр Хумха — молодец. А мы с вами, Кофа, жалкие неудачники.
— Я надеюсь, это шутка? — внезапно спросил Габа Гро. — Потому что вы же не можете действительно так думать?
Джуффин мгновенно стал серьезным, хотя я видел, с каким трудом ему это далось.
— Конечно шутка. Не самая остроумная и совершенно несвоевременная. Извините, пожалуйста.
— Да нет, ничего, — вздохнул Габа. — Просто я плохо понимаю шутки.
— На самом деле, вас сейчас интересует только один вопрос, — сказал Джуффин. — Можете не задавать его вслух. Ответ — почему бы нет. Попробуйте. Если у вас получится еще раз избавиться от горя, запрем его в Холоми вместе с остальными.
— Вы правда мне это разрешите? — бедняга ушам своим не верил.
— Ну да. Какая мне разница, сколько их там будет сидеть — пятьдесят три или пятьдесят четыре? А мучить персонально вас у меня нет ни малейшего желания. С чего бы, собственно.
— Но ведь все это случилось по моей вине. Разве нет?
Вид у Габы Гро был совершенно потерянный. Кажется, если бы Джуффин стал грозить ему страшными наказаниями, он бы почувствовал себя более уверенно.
— Конечно, — согласился Джуффин. — Однако неудачный эксперимент не может быть сочтен преступлением. И в любом случае, законы Соединенного Королевства не запрещают избавляться от горя — ни законопослушным гражданам, ни государственным преступникам. Поэтому — вперед. Хоть сейчас. Пока вас снова не скрутило.
— Придется дождаться, пока скрутит, иначе ничего не получится. Но для этого нужны лекарства, — неуверенно сказал Габа. — Они остались дома.
— Ну так и отправляйтесь за ними. За углом стоит служебный амобилер Управления Полного Порядка, я его вызвал на всякий случай, чтобы был под рукой. Возница подбросит вас до дома и доставит обратно — это непременное условие. Думаю, вы сами понимаете, какую взятку должны мне предложить.
— Взятку?!
Габа окончательно растерялся.
Вообще-то Джуффин умеет разговаривать с людьми понятным и
