мне просто снится. Обзавелся полудюжиной синяков — вот и весь результат. Сэр Джуффин Халли, похоже, был целиком поглощен процессом управления амобиле-ром и заметил мои страдания далеко не сразу.
— На самом деле этот способ в большинстве случаев не работает, — наконец сказал он. — То есть когда мы имеем дело со сновидением, в рамках которого возможно задать себе вопрос: «Сплю я или бодрствую?» — шансы пробудиться от щипка столь сомнительны, что я не называю их нулевыми исключительно из уважения к тому разделу математики, который занимается изучением исчезающе малых величин. С тем же успехом можешь просто поверить мне на слово: сейчас ты совершенно определенно бодрствуешь. В чем в чем, а в таких вещах я разбираюсь.
И снова замолчал, как будто все самое важное уже было сказано.
— Ладно, хорошо, предположим, бодрствую, — согласился я. — Тогда объясните мне, пожалуйста, вот что. Когда вы говорили, будто мне предстоит работать двадцать часов в сутки, что вы имели в виду? Какую практическую пользу я могу вам принести? Полы помыть? В трактир за обедом сбегать? Белый балахон вашему, как вы выразились, лучшему сотруднику постирать?
— Вот это — ни в коем случае, — совершенно серьезно сказал сэр Джуффин. — Такую работу сэр Шурф даже мне, пожалуй, не доверит. Да и полы в моем кабинете мыть не так просто, как ты думаешь. Восемнадцатая ступень Черной магии и тридцать вторая Белой — чтобы дышалось лучше. Думаю, поначалу тебе придется делать работу попроще.
— Например? — Я решил, что не отстану от него, пока не получу внятного ответа. Чтобы не пришлось гадать до завтрашнего утра — заставят меня круглосуточно драить сортиры в Доме у Моста или все-таки обойдется?
— Попробуй догадаться сам, — отрезал сэр Джуффин. — У тебя есть шанс — при условии, что ты вспомнишь то немногое, что знаешь о Тайном Сыске и о себе. И выкинешь из своей бедной головы мрачные мысли об уборке помещений — для этого у тебя пока недостаточно высокая квалификация, смирись.
«Недостаточно высокая квалификация» — это звучит довольно обидно, но только не тогда, когда речь идет о черной работе. Поэтому я приободрился и начал думать.
О Малом Тайном Сыскном войске, особом следственном управлении, созданном сразу после окончания войны за Кодекс Хрембера на тот случай, если кто-нибудь из уцелевших в Смутные времена колдунов, одурев от тягот мирной жизни, пустится во все тяжкие, я знал примерно столько же, сколько любой столичный обыватель, то есть почти ничего. Источников информации об их деятельности было два — городские слухи и газетные статьи. Я не доверял обоим, но в общем полагал, что каких-то вооруженных запретными знаниями злодеев Тайные сыщики время от времени действительно ловят. Газетчики их подвиги наверняка преувеличивают, но вряд ли сочиняют совсем уж на пустом месте.
О себе я знал гораздо больше, чем о Тайном Сыске, — так мне, по крайней мере, казалось. И принялся гадать, какие из моих многочисленных достоинств и умений могут быть полезны Тайному Сыску. Вряд ли им требуется хороший математик и тем более посредственный юрист. А уж скверный историк и подавно не нужен. Что касается моих боксерских талантов — я бы не удивился, если бы они приглянулись начальнику обычной городской полиции, а мятежных Магистров кулаками особо не напугаешь.
Не то сэру Джуффину прискучило наблюдать за моими интеллектуальными муками, не то в его сердце и правда есть место милосердию. Во всяком случае, он сжалился и дал мне подсказку:
— В детстве ты, помнится, неплохо разбирался с головоломками. До сих пор горжусь идеей тебя к ним приохотить.
— Гордитесь идеей?.. Погодите, так это были вы? Надо же, какая, оказывается, важная персона
меня на закорках таскала, а я и не подозревал об оказанной мне чести.
— Наконец-то я знаю, кого благодарить за те игрушки, — сказал я. — Такое счастье было с ними возиться. Я бы, пожалуй, и сейчас время от времени развлекался с головоломками, но мне уже давно не попадалось ничего новенького. Очень жаль!
— Ну вот видишь. А у нас головоломок больше, чем любителей их разгадывать. Так что, выходит, я предлагаю тебе скорее развлечение, чем работу.
— Головоломок? — неуверенно переспросил я. — То есть вы хотите сказать... Нет, быть того не может. Что я вот так сразу — хлоп! — и начну распутывать всякие загадочные преступления?
— Почему бы нет? Сегодня как раз выяснилось, что ты уже знаешь, как должен вести себя следователь. Сперва допросить подозреваемого и только потом делать выводы. Свежий, оригинальный подход! Мне бы в голову не пришло.
Переступая порог родительского дома, я был твердо уверен, что ни заключение в Холоми, ни мытье сортиров мне в ближайшее время не грозят. Оставалась всего одна серьезная проблема — пришедший в негодность гардероб, поэтому я сразу помчался наверх, в свою комнату. Одевался очень тщательно: сэр Джуффин Халли полдня наблюдал меня в дырявой скабе и обгоревшем лоохи, и мне пришлось здорово поломать голову, чтобы придумать, как сгладить столь неприятное первое впечатление.
Когда я вернулся в гостиную, родители и сэр Джуффин уже сидели за столом. Вообще-то, в нашем доме не приняты общие застолья — каждый ест, когда захочет, без церемоний и не оглядываясь на других. Но когда появляется голодный гость, непременно выясняется, что у хозяев тоже разыгрался аппетит, — такие уж мы компанейские люди.
По лицам родителей я сразу понял, что сэр Джуффин ничего им не рассказал. Предоставил мне возможность выложить новости самостоятельно, в том виде и в том порядке, в каком сочту нужным. Мне это понравилось. Обычно люди, облеченные властью, — да взять хотя бы наших профессоров — ведут себя куда более бесцеремонно.
— Ну, во-первых, с Высокой Школой покончено, — сказал я, усаживаясь за стол и отрезая себе кусок зеленого мясного пирога.
— Все-таки вылетел? — оживилась мама. Она всегда была высокого мнения о моих способностях усложнять себе жизнь.
Я помотал головой:
— Прости, мама. Ты всю жизнь думала, что твой сын лихой парень, а я оказался скучным филистером. Пошел, договорился и досрочно сдал все экзамены, как последний болван. Диплом еще не готов, его обещали прислать позже. Я, видишь ли, сдуру получил только высшие баллы, а дипломы отличников не в типографии печатают, а заказывают какому-то специальному придворному художнику, как в старые добрые времена. В общем, когда-нибудь его все-таки пришлют, не сомневайся. Возможно, к этому времени у меня уже будут правнуки. То-то они обрадуются!
— Погоди-ка. Хочешь сказать, что ты не просто бросил Высокую Школу, а сперва сдал выпускные экзамены? — изумился отец. — Совершенно на тебя не похоже. Как ты себя чувствуешь, сын?
— Спасибо, неплохо, — вежливо сказал я. — Просто вдруг подумал, что для нашей семьи это единственный шанс бесплатно украсить уборную на втором этаже какой-нибудь симпатичной картинкой. Должен же я делать какой-то вклад в общее хозяйство.
— То есть ты действительно получишь этот грешный диплом? — Отец, бедняга, ушам своим не верил.
— Получит-получит, — неожиданно вмешался сэр Джуффин. — По моим сведениям, сейчас добрая половина профессоров Высокой Школы кутит в «Крашеной репе». Празднуют избавление от очередного слишком умного студента, которого и отчислить было жалко, и терпеть невмоготу.
С точки зрения человека, полагающего себя уникальным и непревзойденным экземпляром, слово «очередного» звучало довольно обидно, но я уже понял, что это
