«А знаете что? Давайте в письменном виде, действительно».
Уж насколько я был злой, невыспавшийся и совершенно выпотрошенный нашим Безмолвным диалогом, а все равно сообразил, что это мой единственный шанс начинать и заканчивать каждый день с чтения официального документа, повествующего о глубоком раскаянии сэра Шурфа Лонли-Локли, причинившего мне тяжелый моральный ущерб. Возможно, тогда я смогу даже получать некоторое удовольствие от наших ежедневных встреч в Доме у Моста.
«Да, я так и подумал, что вам будет приятно получить подобную бумагу, — сказал этот невыносимый человек. — Рад, что не ошибся. Хорошего утра, сэр Мелифаро».
И, надо полагать, отправился спать. Я же еще полчаса поворочался с боку на бок, понял, что заснуть уже не получится, и громко, с наслаждением выкрикивая непристойные проклятия в адрес своего коллеги, отправился в ванную. Одно из ругательств по досадному совпадению оказалось малоизвестным испепеляющим заклинанием — счастье еще, что, произнося его, я как раз уставился на воду в бассейне. Вода закипела и почти мгновенно испарилась. Это происшествие меня несколько отрезвило, по крайней мере, купаясь, я бурчал под нос вполне безобидные шедевры студенческой брани, пока не надоело.
И только за завтраком я решился посмотреть правде в глаза. Дело было вовсе не в том, что меня слишком рано разбудили. И даже не в кошмарной манере Лонли-Локли вести Безмолвный диалог. А в том, что я оказался гораздо глупее, чем он думал. Я не только не планировал обращаться за помощью к старшине городских нищих, а вообще не подозревал о существовании такого человека, будь он трижды неладен. То есть оказался куда менее компетентен и сообразителен, чем предполагал великодушный сэр Шурф. Грешные Магистры, стыдно-то как.
А вот не пойду ни к какому Кобе, решил я. На кой он мне сдался? И что он может знать? Щедра ли бывает леди Гетти после удачного рейса? И в каком кабаке обычно гуляет ее команда? У меня, между прочим, в порту друг на таможне работает, вот кого расспрашивать надо. А вы, господа коллеги, можете и впредь довольствоваться бреднями старшины нищих — за неимением лучшего.
Сейчас, задним числом, могу сказать только одно: слишком ранняя побудка никому не на пользу. А мне — особенно.
«Друг» — это, конечно, громко сказано. Нули Ка-риф закончил учебу в Королевской Высокой Школе примерно через год после того, как я туда поступил. Наши отношения, строго говоря, и на приятельские-то не тянули — выпивали пару раз в одной большой компании, с тех пор узнавали друг друга и здоровались при встрече — это всё. Однако нрав у нынешнего начальника Королевской таможенной службы всегда был открытый и дружелюбный. Я даже не знаю, какой занудной сволочью надо быть, чтобы он после долгих сомнений с сожалением вычеркнул вас из списка знакомых, с которыми приятно поболтать за кружкой камры.
В ту пору Нули начальником таможни еще не был, однако уже успел выбиться из рядовых служащих в эксперты. Это такие счастливчики, которые целыми днями пьют конфискованные за неуплату пошлины заморские напитки разной степени крепости и ждут, когда их попросят лично подняться на какой-нибудь подозрительный корабль и прикинуть, где там может быть спрятан контрабандный груз. Или поглядеть на очередную удивительную штуку непонятного назначения и на глаз определить, не является ли она пробкой, извлеченной из задницы беглого Великого Магистра какого-нибудь особо лютого Ордена, или, скажем, священной погремушкой одного из шиншийских принцев. Подобные предметы наши осторожные власти предпочитают конфисковать и спрятать сразу, не дожидаясь, пока они начнут оживать по ночам и пить кровь своего нового владельца. Это, в общем, правильно. В наших краях, то есть в непосредственной близости от Сердца Мира, самый безобидный чужеземный амулет может внезапно стать смертоносным оружием или, напротив, источником неземного блаженства, причем предсказать вектор его трансформации заранее даже сэр Джуффин Халли может далеко не всегда, а уж он на этом деле не то что собаку — арварохского хуба съел.
Короче, Нули Кариф уже тогда был в порту большой шишкой, к тому же имел кучу свободного времени, и я не сомневался, что он с удовольствием мне поможет, еще и спасибо скажет, что развлек.
Памятуя о длинном языке Нули, я наврал ему с три короба — дескать, появились сведения, что один из матросов леди Гетти вполне может оказаться хорошо замаскировавшимся Младшим Магистром Ордена Решеток и Зеркал; есть подозрение, что в промежутках между рейсами парень сводит счеты с разными старинными врагами, а потому мне позарез требуется расписание всех рейсов «Айсы», скажем, за последние пять лет. Чтобы сверить даты — вполне возможно, мы взяли ложный след, и чем раньше я узнаю об этом, тем лучше.
Потом мы два часа пили. Сперва ужасающую кам-ру из ближайшего портового кабака, потом совсем уж чудовищные заморские помои, которые по какой-то неизвестной причине тоже назывались камрой, потом — невыносимо сладкую куманскую медовую наливку, зато в финале — восхитительное умпонское вино, которое, пока остается в бутылке, имеет густой темно- рубиновый цвет, зато, попав в стакан, зеленеет на глазах изумленного дегустатора.
Нули при этом говорил не останавливаясь. В основном рассказывал о том, как идут дела совершенно незнакомых мне купцов, капитанов и таможенников. Но время от времени все же любезно отвечал на мои вопросы.
Ничего интересного я, однако, не узнал. Свою информацию Нули почерпнул из документов, согласно которым шикка «Айса» благополучно покинула речной порт столицы Соединенного Королевства еще два дня назад, порт назначения — Капутта[19], цель поездки — закупка сырья для благовоний, все как всегда.
На фоне столь вопиющего вранья сведения о предыдущих рейсах «Айсы» тоже выглядели не слишком достоверно. Ясно было одно: когда леди Гетти на самом деле уходила в Куманский Халифат и когда оттуда возвращалась — дело темное, выяснить это никакие документы не помогут. Поэтому из здания таможни я вышел не только с отяжелевшей головой, но и, можно сказать, с разбитым сердцем. Нашел, называется, источник информации. Ай молодец.
Что делать с разбитым сердцем, я пока не понимал. Зато знал отличный способ быстро привести в порядок голову — искупаться. Благо вода в Хуро-не пока довольно холодная — именно то, что надо.
Чего, по мнению моей мамы, совершенно точно не следует делать благоразумному человеку — это купаться на территории речного порта столицы Соединенного Королевства. Дескать, и вода там грязнее, чем в других местах, и мешок с грузом на голову в любой момент свалиться может, и одежду сопрут, пока ее владелец изящно лавирует между грузовыми причалами и рыбацкими лодками. Последний аргумент кажется мне вполне разумным, поэтому, прежде чем искупаться в порту, я всегда нахожу какого-нибудь оборванца, вручаю ему монету и прошу посторожить мой костюм, пообещав, что в случае пропажи из-под земли его достану, зато, если все закончится хорошо, к первой монете прибавится вторая, покрупнее. К счастью, я с детства выгляжу как типичный драчун и пройдоха, каких еще поискать, поэтому удрать с моим лоохи пока никто не пытался.
Вот и сейчас, осознав, что привести меня в чувство может только купание, я нашел первого попавшегося нищего, скучавшего без подаяний на пустом причале, сунул ему пару горстей и пообещал солидную прибавку. Тот флегматично пожал плечами -дескать, валяй. Я разделся и прыгнул в воду. Задохнулся от обжигающего холода, камнем пошел ко дну, стремительно вынырнул на поверхность и торжествующе рассмеялся — вот теперь все хорошо. Я снова стал обладателем ясной, светлой, сообразительной, очень качественной головы, которая была у меня от рождения, а нынче с утра куда-то запропастилась.
Чем, кроме всего, хороша одежда из дорогой ткани — такую можно надевать на мокрое тело, не опасаясь, что она полиняет, помнется или, чего доброго, покроется неопрятными пятнами. Поэтому мне не пришлось прыгать голышом на причале. Вылез, отряхнулся и сразу оделся. Высыпал в пригоршню оборванца всю мелочь, какая нашлась в предназначенном для нее кармане, — думаю, там полкороны набралось или около того. Спросил, стараясь говорить дружелюбно и одновременно строго, чтобы не пришла охота обвести меня вокруг пальца или вовсе послать к Темным Магистрам.
