Оно у меня сплетается с впечатлениями моей заграничной поездки. Я просто вам расскажу по порядку, что я узнавал по дороге туда и обратно.
Так и самому проще, по порядку, по дороге. И на государственном уровне. Да ведь и депутатам интересно: за границу они не ездят, конфиденциально не беседуют в кабинетах наших послов в Париже и Лондоне.
Berliner Tageblatt: “Штюрмер принадлежит к кругам, которые смотрят на войну без особого воодушевления”. Kolnische Zeitung: “Штюрмер не будет препятствовать возникающему в России желанию мира”. Neue Freie Presse: “Как бы ни обрусел старик Штюрмер, всё же довольно странно, что иностранной политикой, которая вышла из панславистских идей, будет руководить немец. Он не обещал, – господа, заметьте!- что без Константинополя и проливов никогда не заключит мира”.
Откуда же берут германские газеты уверенность, что Штюрмер, исполняя желание правых, будет действовать против Англии? Из сведении русской печати. В московских газетах была напечатана в те же дни записка крайних правых,
голос оратора ожесточается, это – те самые тёмные силы, кто мешает свободе, победе и Англии,
опять, господа, записка крайних правых, всякий раз записка крайних правых (Замысловский: “И всякий раз это оказывается ложью!”), доставленная в Ставку в июле. В этой записке заявляется, что хотя и нужно бороться до окончательной победы, но нужно кончить войну своевременно, а иначе плоды победы будут потеряны вследствие революции. (Замысловский: “Подписи! Подписи!”)
Да не знает Милюков никаких подписей, он такой газеты не видел, но тут приходится правдоподобно
это старая для наших германофилов тема.
Замысловский: Подписи! Пусть скажет подписи!
А несчастный Варун ещё и не понял, где ему опасность, он себе позвякивает:
– Член Думы Замысловский, прошу не говорить с места.
Милюков: Я цитирую московские газеты.
Замысловский: Клеветник, скажите подписи, не клевещите!
Варун: Член Думы Замысловский, покорнейше прошу…
Замысловский: Дайте подписи, клеветник!
Варун: Член Думы… призываю вас…
Вишневский 1-й: Мы требуем подписи, пусть не клевещет!
Варун: Член Думы Вишневский-первый…
Вот прицепились с этими подписями! Ведь сидит же спокойно Прогрессивный блок, сидят спокойно левые, никаких подписей не требуют, всё объективно. Большинство зала – против тёмных сил, и отступленья уже нет, теперь вся уверенность – в твёрдости голоса. И, продувая топырчатые усы:
Милюков: Я сказал вам свой источник – это московские газеты, из которых есть перепечатки в иностранных газетах…
Не сказать прямо – в газетах другой воюющей стороны, неудобно, но немцы-то, аккуратные люди, неужели же будут неправильно цитировать? Наверно, промелькнуло где-нибудь. Ну, может быть, не именно точно так. А в археологии как? необразованность! по каким-нибудь там безымянным черепкам восстанавливают, складывают…
Я передаю те впечатления, которые за границей… Я говорю, что мнение иностранного общества такое, что в Ставку доставлена записка крайних правых,
(и, как все документы Ставки, опубликована в московских газетах)
что нужно поскорее кончить войну, иначе будет революция.
Замысловский: Клеветник, вот вы кто!
Марков 2-й: Он только сообщил заведомую неправду.
Голос слева: Допустимо ли это выражение с мест, господин председательствующий?
Варун: Я повторяю, член Государственной Думы Замы…
Милюков: Я нечувствителен к выражениям господина Замысловского. (Голос слева: “Браво!”) А кто делает революцию? Оказывается, её делают городской и земский Союзы? Военно- промышленный комитет? съезды либеральных…
Ведь вот же напраслина! вот придумают!… От этой записки правых поскорее уйти:
Господа, вы знаете, что кроме приведенной записки существует целый ряд отдельных записок… Idee fixe: революция, грядущая со стороны левых!
Ну, действительно, чего не придумают: революция – и вдруг со стороны левых! Да где это видано?
Идея фикс, помешательство на которой обязательно для всякого члена кабинета. И этой идее фикс приносится в жертву высокий национальный порыв и зачатки русской свободы!… Продолжая своё путешествие… Доехав до Лондона и Парижа… Прочность доверия с союзниками… Соглашение о Константинополе и проливах… Когда министерством управлял Сазонов…
а на него влиял Милюков… И вдруг пост занимает – кто же?… Не Милюков, а Штюрмер.
Какая может быть вера русским послам, когда за ними становится Штюрмер? В деликатном деле дипломатии есть кружевное шитьё и есть топорная работа… Господа, я видел разрушение деликатнейших фибр… Вот что сделал господин Штюрмер – и может быть недаром он не обещал нам Константинополя и проливов!
С этими проливами хорошо хоть не напоминают: до войны объезжал Милюков страну с пацифистскими лекциями. Но это вздор, молодцу не укор.
Потом я поехал дальше, в Швейцарию, отдохнуть, а не заниматься политикой.
Читая думские отчёты, ведь как приятно будет узнать тем же русским солдатам-окопникам, что не остался без летних вакаций лидер партии Народной Свободы и даже заглянул погулять на швейцарские курорты. (А в рождественские вакации собирается на свою милую дачку в Крым). А в Швейцарии-то – наших революционных эмигрантов!… Кое с кем и встречался.
Но и тут за мной тянулись те же тёмные тени. На берегах Женевского озера я не мог уйти от департамента полиции. Знаете,
Так тайные сыщики ходили за Милюковым по пятам? Нет, они развлекались:
Чиновники департамента полиции оказываются посетителями салонов русских дам, известных своим германофильством,
а уже Милюков ходил по их пятам, жертвуя отдыхом.
Господа, я не буду называть вам
Интригующе звучит, и даже роковей гораздо, чем если имя назвать. Одновременно и тонкий флёр – знать, он допущен к дамам… Однако, для конкретности:
…той дамы, перешедшей от симпатии к австрийскому князю к симпатии к германскому барону…
Неизбежные личные подробности, женщины всегда притягивают их в политику… Когда сейчас в кулуарах обступят и будут чествовать оратора, жать руки и восторженно благодарить, конечно будут и жадно спрашивать…
Салон на Виа-Курва, а потом в Монтрё был известен открытым германофильством хозяйки.
