нанести классового удара своему правительству, не совершая „государственной измены”, не помогая распаду своей „великой” державы.
Однако и пролетарскую позицию при сегодняшнем настроении масс слишком открыто обнажать нельзя. Невозможно прямо говорить, что мы согласны на сепаратный мир. (По всем немецким газетам прокатилось, что Ленин будто сказал в Стокгольме: скоро подпишем мир если не всеобщий, то сепаратный. Никто не умеет язык держать.) Говоря напрямую: мы встречаем недоброжелательность тёмной солдатской массы. Патриотизм – это следствие экономических условий нации мелких собственников. Нет, научить своих агитаторов выражаться осторожнее: разве мы говорим, что войну можно кончить немедленно, бросать оружие и не защищать родины? Да мы никогда не предлагали воткнуть штык в землю, когда армия противника готова к бою. Нас неправильно поняли! Мы только говорим, что надо кончить войну как можно скорей!
И так – правильно. Всё, что мы думаем, делаем, – не только не должно появляться в „Правде”, – даже и очень близким не надо знать всего.
Всю свою жизнь – двадцать лет? тридцать лет? – Ленин провёл в тесноте, в коробочке, в подпольи, в кружке, сжатый со всех сторон и ограниченный в возможностях. И теперь, при внезапном миллионнократном увеличении доступного объёма, расширяясь сразу на весь Петроград, Россию, даже Европу! – как бы, как бы по неосторожности не наделать ошибок (уже отчасти наделал)? – ведь каждый маленький излом тоже увеличивается в миллион раз и виден сразу всем. А он – не левый-левый фланг социал-демократии, а – центр событий, этого ещё не поняли.
Шторм! (Символически попали в шторм, переезжая Балтийское море.) А в шторм надо делать – сразу всё: и неуклонно правильно вести корабль (штурвал всепартийный, всероссийский, всемирный), и крепить каждый предмет на корабле, чтоб он не болтался, да чтоб и вся команда работала в поту и без ошибок.
В Швеции, кажется, сработали отлично (та организация нисколько не меньше важна, чем здесь). Прекрасная мысль оставить там бюро из Радека-Ганецкого-Воровского – для питания по тайным каналам и для пропаганды на Запад. (Ещё наладить ход курьеров к ним, только архиаккуратно и осторожно.) Важно, чтобы Запад о событиях в России всё время был осведомлён в
Парвус прав: деньги, деньги и деньги! – и сейчас нужней и нужней, чем раньше. Массовые действия немыслимы без крупного финансирования. И уже первые взятые суммы таковы, что не собрать бы самыми удачными эксами, – а будет больше! Гарантировано больше.
Важно, чтобы и партнёры работали без ошибок. Пока что немцы играют отлично: не только не шевелятся на фронте, но и выступили с мирными призывами к России. Это – очень, очень облегчает наши действия. Ещё бы они отказались публично от аннексий (Ромберг обещал хлопотать), насколько было б нам легче! Но разве откажутся? затрусятся, вонючие империалисты.
А не заключишь с ними мира – раздавят и нас.
Но! – (взлетая по спиральным мыслям) – но! – никто, кроме Маркса, не мог бы оценить, как на самом деле Ленин
Сегодня – ещё не удалось серьёзно раскачать. Поначалу – трудней. А потом – пойдёт всё лихо.
Чувство темпа! Он был – ещё никто, и не имел в России позиций. Но уже сейчас он предвидел не только победу, но – и сколько времени на неё нужно: три месяца! От дня его приезда через три месяца – можно будет брать власть!
Хотя, вот, чёрт подери, рассчитывай! Вчера прорвались к особняку эти митрофанушки-гимназисты – всего, правда, человек двести, остальную тысячу, что ли, задержали нарядами на улицах, Троицкий мост перегородили милиционерами, и не дали их колоннам соединиться и пройти. (А говорят: и какие-то войсковые части хотели идти с гимназистами.) Человек двести, они прорвались через караульных к самому особняку – дети! – и тут свистели, кричали „долой большевиков”, „долой Ленина”, и требовали, чтобы Ленин сам вышел на балкон с ними говорить. Пошли свои солдаты их разгонять – не расходятся.
Да идиотское же положение! – неужели к ним выходить, это уже карикатурная дрянь получается. (Да один такой мальчишка из пистолета выстрелит – и что? Кто за это отвечает?) Объявили им с балкона, что Ленина здесь нет. А пусть дети устроят собрание у себя в гимназии, туда придут большевики и докажут им чистоту и благородство своих планов. (Да они только и знают „долой”, с ними бы поработать – можно и переубедить.)
А они – не поверили. И четыре часа – не уходили! И пришлось дурацки, ничтожно, когда надо было выехать – до двух часов дня сидеть затаённо, спрятавшись – от детишек. Вот уж – запредельная глупость, испортили весь день. Вот и рассчитывай темпы.
Мизер! Пигмейство…
16
Поезд идёт из Уральска в Москву – публика осмотрительно молчит о событиях. На переправе через Волгу группа офицеров отозвалась неодобрительно – их на пристани задержали и допрашивали. За Саратовом вагоны набились солдатами, едущими неизвестно куда. Говорят, в Кирсанове произошло избиение буржуев и начальства и создана Кирсановская республика.
Во многих домах многих городов появились портреты Керенского. А деньги и разменные марки ходят прежние, с царскими изображениями – и обыватель ёжится: ещё царь вернётся, надо б себя пооглядчивей держать.
В Сызрани солдаты гарнизона два дня громили магазины, винный склад, пивной завод. После этого спиртные напитки были уничтожены на всех складах, где ещё оставались.
В Риге толпа разгромила пивоваренный завод Вальдшлесхен. Перепились, дрались, несколько человек убито.
В Пензе, после крестьянского съезда, арестованы губернский предводитель дворянства и весь состав земской управы.
Во множестве мест в дни революции создались самоуправные „исполнительные комитеты”, „комитеты общественной безопасности”, „комитеты народной воли”. Они действуют наряду с городскими самоуправлениями, спорят с ними, смещают их и представителей центральной власти. Захватывают здания, реквизуют товары и средства передвижения, меняют таксы.
