голос ему показался несколько сиплым. [несколько толстым] “Ой, баба!” произнес он про себя, всё еще сомневаясь. “Ой, нет!” — “Баба, то-то баба!” наконец сказал[“Да, баба, то-то баба!” сказал] он, рассмотревши поближе. Фигура с своей стороны остановилась тоже глядя на него. Казалось, гость для нее был в диковинку, потому что она рассмотрела не только его, но и Селифана, и лошадей, начиная от хвоста до морды… По висевшим у ней за поясом ключам и по тому, что она бранила мужика довольно поносными [а. Как в тексте; б. довольно сильными; в. Как в тексте. ] словами, Чичиков заключил, что это должна быть ключница.
“Послушай, матушка”, сказал он, выходя из брички: “что барин?..”
“Нет дома”, прервала ключница, не дожидаясь окончания вопроса, и потом, спустя минуту, прибавила: “а что вам угодно?”
“Есть дело”.
“Идите в комнату”, сказала ключница и показала ему спину, запачканную мукою, а пониже ее большую прореху в своем капоте.
Он вступил в темные[а. в просторные] широкие сени, от которых пахнуло холодом как из погреба. Свет проходил узенькою тонкою струйкой сквозь ставни, закрывавшие два окна, обращенные на крыльцо. Слабое сиянье[а. Слабое освещение] этого бедного света давало заметить наваленные кучи какого-то хлама, что заставило его идти осторожно. Из сеней он прошел в узенькую переднюю, которая была тоже темна, [а. Далее начато: и с заставленными окнами [но свет] в конце ее был] также имела окна, закрытые ставнями, и также слабо освещалась светом, выходившим из под порога дверей соседственной комнаты, ибо дверь была коротка и внизу образовалась большая дыра. Взошедши, наконец, в эту соседнюю комнату, откуда исходил свет и которую поэтому можно было назвать единственным[а. Взошедши в комнату, откуда исходил свет и которая может быть поэтому была единственным] светильником всего дома, он был странно поражен необыкновенным открывшимся ему зрелищем. Ему показалось, что он пришел на аукцион или в магазин кахих-нибудь старинных вещей и мебелей, всегда странно поражающ<ий> взоры своею [Вместо “всегда ~ своею”:а. так странно иногда поражающем взоры прохожего своею] темною наружностию, беспорядком среди [блестящих] светлых, сияющих чистотою и убранством магазинов. [Казалось как будто бы] Всё было в этой комнате скорее нагромождено, чем расставлено, казалось как будто бы во всем доме происходило или мытье полов или [поправка] перекраска стен и сюда снесли на время, как попало, все мебели. У стены стоял стол, перед которым стоял другой стол; на том и на другом столе были бронзовые часы, почти одинаких форм с остановившимися маятниками, к которым уже давно пауки приладили свои паутины [соединивши их таким образом с столбиками треугольниками в роде кренов <? >]. Против дверей было бюро темного дерева, выложенное перламутной мозаикой, которая во многих местах выпала, и наместо ее остались одни только узенькие желобки свежего дерева, [залитые] наполненные клеем. На бюре лежало несколько узеньких записочек и бумажных лоскуточков, исписанных очень часто, и накрытых пожелтевшим каменным прессом с таким же яичком, [на верху щеты, одни, казалось, бывшие в употреблении] колокольчик с отломанной ручкой и счеты. Возле бюра, не сделавши никакого простенка, стоял шкаф со стеклами, за которыми были видны потемневшие серебряные стаканы и старинные бокалы и подносы, хрустальные графинчики и вместе с ними связки и кипы каких-то бумаг, по- видимому облитых когда-то кофеем, китайские[а. бумаг очень пожелтевших и китайские] фарфоровые чашки, отломленная ручка от кресел, молитвенник и лимон, высохший до такой степени, что казался похожим более на лесной орех, чем на лимон. Шкаф этот почти захватывал третью часть окна, на окне валялось[а. на котором валялось] тоже несколько книг в старом кожаном переплете с красным обрезом и календарь в бумажной обвертке, похожей на те бумажные обои, которыми обклеивается на станциях перегородка, назначенная для скрытия жены станционного смотрителя от взоров проезжающих. Тут же на окне стояла рюмка с какою-то жидкостью и тремя мухами, накрытая письмом. Тут же лежали небольшой кусочек сургучика, два пера, запачканные чернилами, высохшие как в чахотке, зубочистка, совершенно пожелтевшая, которою [вероятно] хозяин может быть ковырял в зубах своих еще до нашествия на Москву французов. В комнате не мало было стульев и кресел, по<крытых?> холстяными некогда белыми, но потом сделавшимися почти табачного цвета [Фраза не закончена. Автором оставлено место для одного <?> слова] В углу комнаты в узком длинном футляре [часто] видны были тоже остановившиеся <часы>; ибо нигде не был слышен стук маятника. Наконец, несколько картин, без толку и довольно тесно повешенных на стене, длинный пожелтевший гравюр какого-то сражения, с огромными барабанами, кричащими солдатами в треугольных шляпах и тонущими конями, без стекла в рамках красного дерева с тоненькими бронзовыми полосками и бронзовыми же кружками по углам, и рядом с ним огромная почерневшая картина, писанная масляными красками, с цветами, фруктами, разрезанным арбузом, кабаньей мордой и висевшей вниз уткой. Среди комнаты висела люстра в холстяном мешке, от пыли сделавшаяся похожею на шелковый кокон, в котором сидит червяк. Наконец, в углу комнаты заметил Чичиков нагроможденную кучу, но чего — трудно было решить, ибо пыли[а. потому что пыли] на ней было в таком изобилии, что руки всякого касавшегося [к ней] становились похожими на перчатки. Можно было заметить [только] впрочем торчавший угол какой-то рамы, вероятно сломленной, что-то похожее на большую вазу, старую подошву от сапога и даже отломленный кусок деревянной лопаты. Лежавший на столе старый очень поношенный и полинялый колпак показывал, что в этой комнате обитало живое существо. Пока Чичиков рассматривал с некоторым видом удивления всё убранство этой комнаты, отворилась[Вместо “Он вступил ~ отворилась”: Герой наш вступил ~ отворилась (ЛБ1, стр. 306–307); а. Начато: Герой наш вступил в нее и наклюнулся довольно крепко лбом о какой-то острый угол] боковая дверь и вошла та же самая ключница, которую встретил он на дворе. Но здесь заметил он, [Но здесь герой наш заметил] что это скорее был ключник, чем ключница, ибо ключницы, как известно, бороды не бреют, [ключница бороды не бреет] а этот, напротив, брил и при том [как казалось] довольно редко, потому что подбородок и вся нижняя часть щеки были очень похожи на густую скребницу из железной проволоки, которою чистят на конюшнях лошадей. [подбородок ~ сапожную щетку (ЛБ1, стр. 307). Чичиков, давши вопросительное выражение лицу своему, ожидал с нетерпением, что хочет сказать ему этот ключник. Ключник тоже с своей стороны ожидал, что хочет сказать ему Чичиков. [ожидал речи от Чичикова] Наконец, последний, удивленный таким странным недоумением, решился спросить: [наконец приезжий ~ такими словами (ЛБ1, стр. 308). ]
“Что ж барин? У себя, что ли?”
“Здесь хозяин”, сказал ключник.
“Где же?” повторил Чичиков.
“Что, батюшка, слепы-то, что ли?” сказал ключник: “Эхва! А ведь хозяин-то я”.
Здесь герой наш по неволе[Чичиков поневоле] отступил несколько назад и поглядел на него пристально. Ему случалось видеть не мало всякого рода людей, даже таких, каких нам с читателем, может быть, никогда не придется увидеть, [видеть не мало всяких молодцов] но этакого он никогда еще не видывал. В лице его, конечно, ничего не было особенного: оно было как [обыкновенно] бывает у всех почти стариков; один подбородок только выступал слишком далеко вперед, так что нужно было поминутно закрывать его платком, чтобы не заплевать. А прочее всё было решительно так же: рот с тонкими, цепко сжатыми[а. крепко сжатыми] губами несколько провалился в середину, ибо извнутри нечем было подпереть его: оба ряда зубов, верхний и нижний, давно[Далее зачеркнуто: может быть то даже было неблаговидной наружности] убрались, оставив на место себя, в виде гарнизона, по одному зубу и то очень плохому. Какой-то беспокойный огонь бродил в его еще не вовсе потухнувших маленьких глазах: они бегали из-под высоко выросших бровей, как мыши, когда, высунув из темных нор [свои] остренькие морды, насторожа уши
