международного доверия как острую необходимость. Свою главную задачу он видит в том, чтобы привести в движение процесс разрядки.
В этом смысле большое значение в 1984 году имели переговоры Черненко с президентом Франции Миттераном. Их итоги показали, что существуют реальные возможности для расширения и углубления не только советско-французских экономических связей, научно-технических и культурных обменов, но и всего внешнеполитического сотрудничества наших стран. Это было тем более важно, что создавало предпосылки для дальнейшей активизации политики разрядки, борьбы за укрепление мира и безопасности в Европе и во всем мире.
И раньше, в семидесятые годы, взаимодействие СССР и Франции заметно влияло на благоприятное развитие событий в мире, способствовало утверждению разрядки. Черненко в ходе переговоров откровенно сказал Франсуа Миттерану: «Советский Союз, в том, что касается Франции, руководствуется не конъюнктурными соображениями, а тем, что сближает французский и советский народы. Мы придаем первостепенное значение поддержанию большей стабильности в советско-французских отношениях, ибо помимо взаимной выгоды это может принести сегодня немалую пользу упрочению международной безопасности, способствовать возрождению разрядки». И Миттеран, в свою очередь, выразил полное согласие с позицией советской стороны.
На протяжении всего 1984 года мы делали попытки восстановить деловые отношения, навести мосты с ведущими странами Запада, взяв за основу проблемы обуздания гонки вооружений. Весьма характерны в этом смысле были беседы К. У. Черненко с Гансом Йоханом Фогелем, председателем Социал- демократической партии Германии, и Нилом Кинноком, лидером Лейбористской партии Великобритании. И в том и в другом случае он старался убедить своих собеседников в том, что как советско-западногерманские, так и советско-английские отношения нельзя рассматривать в отрыве от политики ФРГ и Великобритании в вопросах разоружения.
Постепенно линия на восстановление взаимопонимания с ведущими странами Запада стала приносить свои плоды. До радикального перелома в развитии мировых событий было, конечно, далеко, но результаты визитов в Москву государственных деятелей Запада, их бесед с Черненко обнадеживали, показывали всем, кто хотел это видеть: такой перелом возможен, и Советский Союз делает все ради того, чтобы он стал реальностью.
Выступая за возрождение разрядки, новое советское руководство отдавало себе отчет, что очень не просто будет вернуться к тому, что было начато в семидесятых годах. Следовало извлечь урок из опыта прошедшего десятилетия — и положительного, и отрицательного. А он состоял прежде всего в том, что политическое сотрудничество может успешно развиваться лишь на основе неуклонного, шаг за шагом, сокращения военных потенциалов, реального разоружения. Но вот здесь концы с концами у нас не совсем сходились. Мы всё более и более втягивались в афганскую войну и не предпринимали реальных мер по свертыванию нашего участия в ней. В этом направлении Черненко, к сожалению, решительных шагов не делал, полагаясь во всем на Устинова и Громыко. И в этом, я думаю, была самая существенная слабость его позиции.
